Когда Петру I было всего 16 лет, его мать царица Наталья Кирилловна решила женить сына на дочери боярина Иллариона Авраамовича Лопухина, род которого давно поддерживал царскую семью и был в почете у вояк. 3 I. Анна Ивановна до призвания на царство Семья Анны Ивановны: мать ее, царица Прасковья Федоровна, урожденная Салтыкова. Детство Петра Петр Алексеевич родился 30 мая 1672 года. После майской расправы на Красном крыльце царица Наталья Кирилловна с Петром забилась в уголок Кремлевского дворца, пережидая грозу, злобясь и сетуя на Софью. Лишь через год, в мае 1683 г., она с сыном отправилась в подмосковное село Воробьево.
Марта Скавронская
Анна Петровна – вторая дочь Петра I и Екатерины I, родилась 27 января (7 февраля) 1708 года в Москве. Царь первый раз в жизни совершил пла¬ вание по морю — Белому, северному, холодному и угрю¬ мому. Осенью он был уже в Москве.В январе следующего года умерла его мать, нежно им любимая и почитаемая. В одиночестве, молча и тржело переживал он свое горе. «‹ ›» В январе 1689 года царица-мать женила сына, чтобы, как она надеялась, остепенить его. Сыскали ему невесту-красавицу, молодую девицу Евдокию Лопухину. В январе 1689 года царица-мать женила сына, чтобы, как она надеялась, остепенить его. Сыскали ему невесту-красавицу, молодую девицу Евдокию Лопухину. Её сестра бездетная царица Елизавета Петровна при-близила к себе и объявила наследником престола своего родного племянни-ка Петра в 1742году, в 1745 женила его на Софии-Фредерике Цербстской, будущей Екатерине Великой. Князья Хованские, отец и сын, оказались во главе повстанцев. Поэтому в литературе восстание в Москве в 1682 году именуют “Хованщиной”.
Презентация "Правление Федора Алексеевича и Софьи Алексеевны" (9 класс) по истории – проект, доклад
На самом деле Хованские, конечно, — отнюдь не предводители восстания. Попросту водоворот событий, бурных и драматичных, захватил этих охотников до власти, денег, привилегий, и они волею судеб оказались в одной лодке с чуждыми им людьми, пытались опереться на них в борьбе за власть. Это им не удалось: выиграли регентша Софья и боярин князь В. Голицын, ставший по ее указанию главой правительства, канцлером. В эту группировку вошли также умный и энергичный делец Ф. Шакловитый, глава Разрядного приказа, и другие лица.
Новые правители, используя авторитет царской власти, правительственную машину, которая оказалась в их руках, расправились с Хованскими, в конце концов овладели положением и заставили осенью 1682 г. Реальная власть в Москве оказалась в руках Софьи Алексеевны, дочери царя Алексея от первого брака. Ее правление продолжалось семь лет. Все эти годы Петр и Иван оставались номинально царями, принимали участие в церемониях — приемах послов, церковных шествиях и прочих. Но Петр и его мать никакой роли в политических делах не играли.
Регентшу, которой не было и 25 лет, отличали ум, энергия, честолюбие. По словам современника, это была «дева великого ума и самых нежных проницательств, больше мужеска ума исполненная». Царевна поддерживала распространение в России знаний, образования. При ней открыли Славяно-греко-латинскую академию 1687 г. Из-за границы приглашали мастеров суконного, шелкового, атласного и иных производств, специалистов военного дела.
В интересах дворянства, поддержавшего ее в 1682 г. В то же время был несколько ослаблен сыск беглых крестьян. Князь Василий Голицын. Незаурядной личностью был фактический глава правительства Софьи, канцлер — князь Василий Васильевич Голицын. Князь Василий был широко образованным для своего времени, книжным человеком — начитанным в богословии, истории, философии, астрономии, медицине.
Он читал и свободно говорил по-гречески и на латыни, немецком и польском языках. Его дом, стоявший в Охотном ряду, был устроен на европейский манер. Князь собрал большую библиотеку по разным отраслям знаний, был сторонником контактов с Европой, ее культурой, преобразований в своем Отечестве. При царе Федоре Голицын участвовал в Чигиринских походах, улаживал конфликт в среде украинской старшины. Он — один из главных деятелей реформ той поры отмена местничества, увеличение числа полков нового строя и др.
Князь сыграл немалую роль в борьбе властей с московскими бунтарями в 1682 г. В регентство Софьи руководил Посольским и другими приказами, с его именем связаны все важнейшие меры во внешнеполитических, военных делах. Вершина его дипломатического искусства—заключение «Вечного мира» с Польшей 1686 г. Он же провел Крымские походы 1687, 1689 гг. Иностранцы отдают должное его выдающимся способностям, знаниям, прекрасным манерам.
В такой обстановке растет царь-мальчик Петр. Основное свое внимание он в эти годы отдавал воинским играм, «потехам». К ним он привлек целую толпу сверстников и «робяток» постарше — от покойного отца остались немалые штаты по конюшенному ведомству, по соколиной охоте, к которой его родитель имел большую любовь. В батальоны своих «потешных», помимо знатных, он собирал бывших холопов, прочих «простецов», лишь бы были они людьми шустрыми, веселыми, исполнительными. Так собралась довольно пестрая толпа — два батальона примерно по 300 человек.
Потешные имели свой двор, управление, казну. На реке Яузе, в окрестностях Преображенского, построили Пресбург — «потешную фортецию», каковую осаждали по всем правилам воинского искусства.
Удивительная красота его поражала всех присутствовавших, а живость приводила в замешательство степенных сановников московских. Христосуясь на пасху, он постоянно должен был нагибаться до боли в спине.
От природы он был силач; постоянное обращение с топором и молотком еще больше развило его мускульную силу и сноровку Слайд 9 Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли.
Евдокия Лукьяновна много занималась делами милосердия. Многочисленные вдовы и сироты через дьяка подавали царице челобитные, прося помощи в своем бедственном положении. Ознакомившись с челобитными, добрая царица Евдокия старалась выполнить просьбы, ибо, пройдя сама через страдания, понимала страдания других. Дьяку она диктовала, а тот записывал, кому и сколько следовало дать денег, кому оказать содействие в каком-нибудь деле. Она заступалась перед мужем-царем за невинно осужденных, нередко спасая их от смерти.
По праздникам от имени государыни возле церквей раздавалась милостыня, а также посылалась праздничная милостыня в тюрьмы. В хоромах царицы жили девочки-сироты, в судьбе которых Евдокия Лукьяновна принимала самое живое участие. Став взрослыми, они были выдаваемы ею замуж за добрых дворовых людей, которым царица предварительно устраивала смотрины. Она внесла большой вклад в восстановление Мещовского Свято-Георгиевского монастыря, в некрополе которого были похоронены ее предки. До конца своей жизни Евдокия не переставала оказывать благодеяния подданным. В праздничные дни время отдавалось различным увеселениям. В Потешной палате перед членами царской семьи с песнями и пляскою выступали балалаечники, шуты, скоморохи, карлицы.
Слепые певцы под звуки домры распевали былины, народные стихи и духовные песни. Царь, проявляя великое о супруге попечение, дарил ей золотые украшения с бриллиантами, как в день ее именин, так и после очередных родов. В дни годовых больших праздников царица Евдокия устраивала в Золотой палате праздничные приемы, на которые во дворец съезжались боярыни — царские родственницы. По древнему обычаю для гостей устраивался торжественный обед. К столу приглашались и старицы-монахини трех московских монастырей: Вознесенского, Новодевичьего и Алексеевского. Последние годы жизни первой царской четы Романовых были далеко не безоблачны. Царица Евдокия тяжело болела.
Было возбуждено дело против придворных мастериц, которые признались возможно, под пытками , что пытались «испортить царицу» посредством колдовства и даже отравить ее. Видимо, факт отравления имел место, так как современные исследования ее останков показали наличие в костях свинца, мышьяка и ртути в количестве, многократно превышающем ПДК. Исторические хроники свидетельствуют о благочестии царицы Евдокии, ее скромности, душевной и физической красоте. Не только супруг и дети любили ее, но и народ почитал, и последующие поколения сохранили о ней добрую память. Для Михаила Федоровича царская власть была «терновым венцом».
Семейный быт первых Романовых был основан на строгом благочестии Семейный быт первых Романовых был основан на строгом благочестии, ежедневном исполнении молитвенного правила, чтении Священного Писания, хождении в храм. Ежегодно в день памяти преподобного Сергия Радонежского государь и государыня совершали паломничество в Троице-Сергиев монастырь.
Иногда царица Евдокия отправлялась на богомолье на Арбат к чудотворной иконе Николая Угодника Явленного. В 1634 году она послала в Новгород своему бывшему духовнику протопопу Максиму грамоту с просьбой сообщить ей обо всех новгородских чудотворцах. Царица следовала установленным обычаям и обрядам. Так, если на праздник Иоанна Предтечи царь погружался в «иордань» на Москве-реке, то царица окуналась в воды пруда в селе Рубцово, которое было любимым местом летнего отдыха царской семьи. Супруги очень почитали преподобного Александра Свирского, мощи которого были обретены в 1641 году. В 1643 году царь устроил для них богатую серебряную раку, а царица своими руками вышила золотом и серебром покров на мощи преподобного. Евангельским духом было проникнуто воспитание детей царской семьи.
После рождения царевича или царевны Евдокия Лукьяновна заказывала написать для каждого икону Ангела Хранителя. Она приучала детей к усердной молитве, часто водила на церковные службы к Причастию не только в придворные церкви, но даже в приходские. В дни Ангела детей щедро раздавала нищим милостыню. Во время болезни детей она усердно молилась, заказывала заздравные молебны в монастырях и храмах Москвы и других городов, отдавала распоряжение принести к себе в хоромы чудотворные иконы из московских храмов для совершения перед ними молебнов с водосвятием, раздавала заздравные милостыни. Как и было принято в те времена, царица Евдокия вела замкнутую жизнь в кругу семьи, приближенных боярынь и служанок. Царицу и царских детей народ никогда не видел: поездки совершались только в закрытых экипажах, при этом царица и царевны закрывали лица дорогими плотными тканями. Совершив утреннее правило в своей комнате, государыня обычно выходила к обедне в одну из домовых церквей.
До обеда царица Евдокия занималась рукоделием: вышивала церковные облачения в свои домовые церкви, соборы и монастыри, а также одежды для супруга и детей. В покоях царицы умелыми мастерицами под надзором государыни изготовлялись вышивки, белье и даже детские игрушки. Евдокия держалась в стороне от государственной жизни, была далека от интриг и борьбы враждующих при дворе партий Евдокия держалась в стороне от государственной жизни, была далека от интриг и борьбы враждующих при дворе партий. Через царя, которому Евдокия была во всем верным помощником и другом, она служила вверенной ей Богом стране. Недаром еще при обручении царь сказал своей невесте, что Господь в ее лице избирает матерь русскому народу. Евдокия Лукьяновна много занималась делами милосердия. Многочисленные вдовы и сироты через дьяка подавали царице челобитные, прося помощи в своем бедственном положении.
Ознакомившись с челобитными, добрая царица Евдокия старалась выполнить просьбы, ибо, пройдя сама через страдания, понимала страдания других.
Поиск предназначения
- Статья: Реформаторская деятельность Петра 1
- Фамилия нарышкин. Нарышкин иван александрович Нарышкин Иван Кириллович
- Похожие работы
- Правление федора алексеевича егэ презентация
Роковая ошибка матери Петра Первого – неудачно женила сына
Правившие в XVIII веке царицы изо всех сил старались, чтобы их торжества в пышности как минимум не уступали тем, что устраивались при Петре. Эти качества были с ним до самой смерти и естественно сказались на его карьере при правлении государства Российского: помогли ему в проведении всех преобразований. В январе 1689 года царица-мать женила Петра. В 1708 году царица Прасковья всё же переселилась из Москвы в Петербург, где впоследствии и умерла. Портреты царя Иоанна Алексеевича, царевны Маргариты Алексеевны и царицы Евдокии Федоровны Из Оружейной палаты. Пётр Первый родился в ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года в Теремном дворце Кремля (в 7235 году по принятому тогда летоисчислению «от сотворения мира»), а умер 28 января (8 февраля) 1725 года. Евдокия Лопухина. Первую супругу, Евдокию Лопухину, нашла Петру мать, женила сына насильно. У того к 16 годам в пассиях была легкомысленная безродная Анна Монс из Немецкой слободы.
Смерть императора
- Читайте также
- Презентация "Правление Федора Алексеевича и Софьи Алексеевны" (9 класс) по истории – проект, доклад
- Слайды и текст этой презентации
- "Личность Петра I"
- МАТЬ ИМПЕРАТОРА ПЕТРА ВЕЛИКОГО, – КАРАИМКА?! - Сетевой портал "Заметки по еврейской истории"
Трагическая судьба Евдокии Лопухиной — первой жены Петра I
Подраставший царь, занятый «потешными играми» и учением, с явным неудовольствием и плохо скрываемым раздражением смотрел на действия старшей сестры-правительницы. Таков был его характер: упрямый, самостоятельный и резкий. К тому же мать, ее и его приближенные, и не только из числа обиженных Нарышкиных, обращали внимание царя на двусмысленность двоевластия в стране, фактического всесилия регентши, на опасные замыслы последней. Князь Борис Алексеевич Голицын, один из самых близких и преданных Петру людей, двоюродный брат Софьиного фаворита, и другие лица из окружения царя разжигали недовольство и честолюбие, направляли его действия. В январе 1689 года царица-мать женила сына, чтобы, как она надеялась, остепенить его.
Сыскали ему невесту-красавицу, молодую девицу Евдокию Лопухину. По тогдашним понятиям царь, женившись, становился вполне взрослым, зрелым человеком, правителем; регентша уже не была нужна. В Москве еще накануне свадьбы Петра заговорили о переходе власти в его руки. В марте он побывал в Посольском приказе — ведомстве Голицына, и глава русской дипломатии остался недоволен посещением царя, его требованием прислать ему новую партию оружия для своих «потешных».
Три месяца спустя, 8 июля, происходил по традиции крестный ход с участием обоих царей, несли святую икону. Софья тоже пошла с ними. Петр потребовал, чтобы она оставила их — обычай запрещал подобное женщинам. Та отказалась, и разгневанный Петр ускакал в Коломенское.
Вскоре вернулся из второго крымского похода Голицын.
Нужды не было, что состояние здоровья царя Ивана оставляло желать лучшего: для брачной жизни медики признавали его вполне годным. В толпе юных боярышень взгляд Ивана остановился на круглолицей, полной, свежей брюнетке - Прасковье Салтыковой. Внешность её один из современников описывает так: «невеста Ивана была высока, стройна, полна; длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи; круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу — все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную». Двадцатилетняя Прасковья, без дальнейших испытаний, наречена была невестой восемнадцатилетнего царя Ивана. Есть сведения о том, что невеста горько рыдала и кричала, что лучше умрет, нежели выйдет за царя Ивана, но верится в это чуждо: воспитанной в старорусских обычаях боярышне в голову не могло прийти перечить воле родителей и царскому выбору; к тому же этот брак возвышал ее родителей, родных и, наконец, высоко ставил ее самую над остальными боярынями и боярышнями. Так рушится первая легенда о том, что Прасковья Салтыкова стала царицей вопреки собственному желанию и замужество было для нее постылым.
Сколько боярышень ничего не пожалели бы, чтобы оказаться в таком же «постылом» браке! Иван с Прасковьей сидели за особым столом. Царский духовник, протопоп, благословив жениха и невесту, велели им поцеловаться, а бояре и боярыни поднялись с поздравлениями; после стола невеста отпущена домой, и гости разъехались. Звон был в большой новый колокол, а с пришествия государя в собор — во все колокола, и не умолкал до молебна. После венчания и свадебного стола именитые гости, проведя царя и царицу в опочивальню, уселись за стол, выжидая час боевой, когда дружка принесет весть, что у царя доброе совершилось. А как царица пошла в мыльню и с нею ближние жены, и осматривали ее сорочку, а осмотря сорочку, показали сродственным женам немногим для того, что ее девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохраняли в тайное место…» И при таком ясном и четком документе историки и писатели будущего исхитрились накрутить едва ли не «мягкое порно». Якобы царь Иоанн к исполнению супружеских обязанностей приступить никогда так и не сподобился, и в первую брачную ночь его место занял… сидите крепче!
Не беда, что Петра на эту свадьбу вообще не звали, не беда, что царевна Софья и близко не подпустила бы ненавистного сводного братца к брачным покоям, нет нужды, что ребенок лихо исполнил мужское дело в фактически экстремальных условиях: этажом ниже гости ждали «часа боевого», всюду шастали вездесущие сенные девки, а настоящий дружка должен был все углядеть и доложить… Воистину, фантазия исторических писателей, особенно современных и особенно женщин не знает границ! Очень отличается в этом плане Елена Арсеньева — у нее что ни новелла — то клубничное лукошко. И так убедительно, будто сама со свечкой у всех постелей постояла. Но в данном случае вышел совершеннейший конфуз: имеется неоспоримый исторический документ, где все, как сказали бы теперь, запротоколировано, а малолетнего Петра и близко не видно. Даже недоброжелатели Милославских из Нарышкиных такого выдумать не смогли, а официальные историки хоть и нехотя, но признавали, что «…нет причины думать, чтоб все эти формальности не были выполнены, притом выполнены удовлетворительно». А попробуй сочини какую-нибудь сказку: родня новой царицы за Можай загонит. Родня же была обширная: Салтыковы принадлежали к древнейшим и именитейшим фамилиям - происхождение Салтыковых восходило к XIII веку.
Они рано стали играть весьма важные роли на политическом, военном и гражданском поприщах; многие из них были самыми доверенными и приближенными лицами московских государей, начиная с Великого князя Василия Ивановича Третьего. Шесть Салтыковых были боярами и занимали важные должности при дворе царей Ивана и Петра; один из них убит по ошибке стрельцами 15 мая 1682 года, и пятнадцать из членов этой фамилии владели в то время в России большими населенными имениями. Родная сестра царицы - Анастасия - вышла впоследствии замуж за знаменитого князя-кесаря Федора Юрьевича Ромодановского, оказавшимся нежнейшим и добрейшим супругом. А с князем-кесарем шутить охотников находилось мало. С выходом замуж жизнь Прасковьи пошла обычной колеей: вместе с державным супругом она выполняла церковные требы, не пропускала ни одной службы, посещала монастыри, делала вклады, участвовала в крестных ходах, раздавала милостыню нищей братии и колодникам. Жили царь и царица в особых теремах в Кремле, выстроенных уже при царевне Софии Алексеевне. Делами царица, подобно боярыням, не занималась — только своим «женским» делом, пересматривала полотна, скатерти и другие вещи, доставляемые из слобод, работавших на дворец; заведовала рукоделиями своих мастериц в светлицах, где производились всякие работы, даже шились куклы царским детям.
Нередко и сама царица вышивала золотом и шелками в церкви и монастыре, изготовляла некоторые предметы из платья себе, государю и детям: ожерелья, воротники, сорочки, полотенца. И, разумеется, ждала прибавления семейства. Но беременность все не наступала, несмотря на страстные молитвы обоих супругов. И опять историки и писатели будут винить Ивана в физической немочи, хотя мало ли сыщется супружеских пар, которые обзаводятся детьми уже после нескольких лет размеренной семейной жизни? Жила царица с мужем, по обычаю, в разных покоях порознь. А которую ночь опочивают вместе, и на утро ходят в мыльню порознь и ко кресту не приходят, понеже поставлено то в нечистоту и в грех…» Нет сомнения, что все это выполняли царь и царица, — но детей не было… Прошло пять лет брачной жизни, и во все это время только раз мелькнула у Прасковьи мысль, что она беременна: сама она потом рассказывала: - При царе Иване пучило у меня живот с год и я чаяла себя весь год брюхата, да так и изошло… Однако ж в конце 1688 года для всего двора сделалось известно, что царица Прасковья «очреватела». Царь был счастлив, довольна была Софья; негодовали одни родные и мать Петра, видевшие в этой беременности следствие интриг и козней правительницы.
Ребенок-де появился вовсе не от царя, а невесть от кого. Полвека спустя появились и сведения, от кого именно: от царского спальника Василия Юшкова. Все бывает, конечно, только Юшков появился при дворе царицы Прасковьи, когда она уже овдовела, родив одну за другой пятерых дочерей, две из которых, к великой печали родителей, скончались в младенчестве. Рано утром благовест Успенского колокола возвестил Москве о приращении царственного семейства; власти съехались, пришел царь — и патриарх отслужил молебен. С этого времени не проходило почти года, чтоб царица Прасковья не радовала мужа рождением очередной дочери. Супруги никогда не играли никакой роли в управлении Россией. За Иваном оставался только один титул; имя его упоминалось во всех актах государственных; он имел свой двор, своих царедворцев, являлся народу в торжественных случаях в полном царском облачении, наконец, участвовал в торжественных приемах послов либо в церковных празднествах.
План Софьи — стать регентшей при племяннике провалился за отсутствием такового, сама она оказалась в монастырском заключении, а царь Иван в 1696 году сильно простудился на Крещенских праздниках, но вместо того, чтобы соблюдать постельный режим, через день отстоял долгую панихиду по царице Наталье Кирилловне. Через три дня его уже не стало: он умер скоропостижно 29 января 1696 года. Прасковья осталась вдовой с тремя малютками, но особых печалей и забот ей не выпало. Царь-деверь оказывал невестке почет и уважение, выполнял ее просьбы; для управления хозяйством и для удовлетворения ее нужд отдал в полное распоряжение Василия Алексеевича Юшкова вот он когда появился подле царицы! Невестка выбрала своею резиденциею село Измайлово. Еще при царе Федоре там был переделан дворец, построены и исправлены разные служебные и хозяйственные здания и по углам двора около царских хором поставлены четыре каменные башни. Петр, водворявший порядок в дворцовом хозяйстве, расстроенном при Софье, благодаря бесцеремонному обращению членов царской семьи с казной, назначил всем им, и в том числе Прасковье Федоровне, известный оклад содержания деньгами и запасами.
Кроме царского оклада, царица Прасковья Федоровна получала еще доходы со своих вотчин деньгами и запасами. Вотчины эти находились в разных волостях Новгородского, Псковского и Копорского уездов, также на Ставропольской сотне, так что во владении ее находилось 2477 посадских и крестьянских дворов. Помимо всей челяди царица, удовлетворяя своему личному вкусу, усвоенному с детства, окружала себя целой толпой дармоедов: нищие богомольцы и богомолицы, ханжи, гадальщицы, всякие калеки, уроды, до того скромно проживавшие в подклетях ее Кремлевских хором и являвшиеся только по зову, теперь свободно разгуливали по Измайловскому дворцу в своих грязных изодранных рубищах, выставляя напоказ свои увечья и раны, гнусливо тянули свои песни, плясали, проделывали разные шутки. Только при посещении Петра, не терпевшего этих остатков старины, они прятались в дальние чуланы. Число их было так велико, что Татищев, не раз лично посещавший Прасковью Федоровну, говорит, что двор царицы от набожности был госпиталь для уродов, юродов, ханжей и шалунов. Из них наибольшим уважением царицы пользовался полупомешанный подьячий Тимофей Архипович, выдававший себя за святого и пророка. Некогда он занимался иконописанием, но потом бросил, стал «юродствовать миру» — и прожил при дворе Прасковьи Федоровны 28 лет.
За царевнами ухаживало множество мамушек и нянек; они гуляли с ними в тенистых садах, посещали хозяйственные заведения, стеклянный завод, славный своими изделиями; молились по церквам, забавлялись на прудах, которых насчитывалось до двадцати. Царевны пускали туда щук и стерлядей с золотыми сережками и сзывали рыбу на корм по колокольчику. Подрастая, они привыкали в теремах своих к шитью и вышиванию шелком и золотом, но рукоделье не далось им; по крайней мере, нет известий, чтоб какая-нибудь из трех сестер сделалась искусницей в этом деле. Казни стрельцов и грозная опала, поразившая царских сестер в октябре 1698 года, сделали царицу осторожною в отношении к петровским реформам; не отрешаясь вполне от святой для нее старины, она в то же время делала ряд уступок требованиям нового времени, и делала это не по принуждению, а единственно из желания сохранить расположение монарха. Царица-помещица весьма радушно принимает иноземцев. Царицы, царевич и незамужние царевны, желая немного оживить свою спокойную жизнь, которую ведут они в этом волшебном убежище, часто выходят на прогулку в рощу и любят гулять по тропинкам, где терновник распустил свои коварные ветви.
Весёлый перезвон и торжественные молебны продолжались весь день 30 мая 1672 года. Так по традиции отмечалалось прибавление семейства в царском роду. Праздник по счёту был четырнадцатым, назывался государственной всемирной радостью.
Первая супруга царя Мария Ильинична Милославская, родила ему 13 детей. Но удивительное дело, дочери росли крепкими и здоровыми, а сыновья хилыми и болезниными. Овдовевший 42 — летний царь Алексей Михайлович женился вторично, взяв в супруги молодую, пышущую здоровьем красавицу Наталью Кирилловну Нарышкину. В 21 год она родила ему сына, которого нарекли Петром. Петру и не исполнилось четырёх лет, как в царской семье стряслась беда, круто изменилось положение царицы. Неожиданно занемог и 29 января 1676 года скончался царь Алексей Михайлович. На престол взошел Федор Алексеевич, к тому времени неполных 14 лет, болезненный юноша. Он как говорят в старину «скорбел ножками». Со смертью царя Алексея Михайловича глухая борьба Милославских и Нарышкиных переходит в открытое столкновение.
Начались ссоры и интриги. Положение матери Петра стало очень затруднительно. Обучение Петра шло довольно медленно. По старорусскому обычаю его начали учить с пяти лет. Учителем Петра стал дьяк Никита Моисеев, сын Зотов, человек учёный, но любящий выпить. Впоследствии Петр назначил его князем-папой шутовской коллегии пьянства.
В наказание за этот поступок императрица и его обратила в шуты. Все три сиятельные шута каждое воскресенье забавляли ее величество. Когда государыня в одиннадцать часов шла из церкви, они представляли перед нею из себя кур наседок и кудахтали. Иногда государыня приказывала им барахтаться между собою, садиться один на другого верхом и бить кулаками друг друга до крови, а сама со своим любимцем Бироном потешалась таким зрелищем. Обыкновенно стрельбичные и шутоломные забавы происходили перед обедом, после обеда императрица ложилась отдыхать, а вставши, собирала своих фрейлин и заставляла их петь песни, произнося повелительным голосом: «Ну, девки, пойте! Осталась довольно обширная переписка Анны Ивановны с разными лицами, преимущественно с ее родственником Семеном Андреевичем Салтыковым, который после переезда двора из Москвы в Петербург, остался в Москве генерал-губернатором и начальником тайной конторы. Переписка эта превосходно выказывает личность государыни. Выше было замечено, что Анна Ивановна представляла собою образчик русской барыни-помещицы старого времени. Одной из черт такого рода была склонность государыни к сплетням. Это много раз видно в ее письмах. Вот несколько писем к Семену Андреевичу, касающихся вмешательства в чужие семейные дела: «…Отпиши, женился ли камергер Юсупов. Здесь слышно, что у них расходится и будто у него невест много было, об этом я тебе пишу тайно, чтоб он не знал». Или: «Когда ты сие письмо получишь, то чтоб тайно было и никому не сказывай, только мне отпиши, когда свадьба Белозерского была и где, и как отправлялась, и княгиня Мария Федоровна Куракина как их принимала, весела ли была? Обо всем о том опиши». Или: «Января 24-го 1734 г. Что ей надобно, то вели все взять, только отправь ее в один день, чтоб она не могла Давыдову никакой вести дать, а в дороге вели везти бережно без всякого страху». Императрицу занимала семейная распря супругов Щербатовых, и по этому поводу она писала тому же Салтыкову: «…Осведомься, возьмет ли князь Федор Щербатов свою жену с собою добровольно; ежели он взять ее не похочет, то ты объяви ему, чтоб он без отговорок ее взял». В другом письме к тому же Салтыкову государыня уполномочивает его проведать о поведении жены шута своего Апраксина: «…Осведомься, как можно тайно, о жене Алексея Петровича Апраксина, смирно ли она живет, а здесь слух носится, что будто она пьет и князь Алексей Долгорукий непрестанно у нее. Только б никто, кроме тебя и того, кому осведомиться прикажешь, не ведал, а как осведомишься подлинно, о том к нам отпиши». Анна Ивановна собирала вокруг себя всякого рода болтушек, забавниц, которые потешали ее. Этот женский персонал служил дополнением к мужскому персоналу шутов. В переписке императрицы есть несколько писем, относящихся к этому предмету. Вот императрица пишет Семену Андреевичу Салтыкову: «…Живет в Москве у вдовы Загряжской Авдотьи Ивановны княжна Пелагея Афанасьевна Вяземская девка, и ты прежде спроси об ней у Степана Грекова, а потом ее съищи и отправь сюда ко мне так, чтоб она не испужалась, то объяви ей, что я ее беру из милости, и в дороге вели ее беречь. А я ее беру для своей забавы: как сказывают, она много говорит. Только ты ей того не объявляй. Да здесь, играючи, женила я князя Никиту Волконского на Голицыной и при сем прилагается письмо его к человеку его, в котором написано, что он женился вправду; ты оное сошли к нему в дом стороною, чтоб тот человек не дознался, а о том ему ничего сказывать не вели, а отдать так, что будто прямо от него писано». Поищи в Переяславле у бедных дворянских девок или из посадских, которые бы похожи были на Новокщенову; хотя, как мы чаем, уже скоро умрет, то чтоб годны были ей на перемену. Ты знаешь наш нрав, что мы таких жалуем, которые были бы лет по сороку и также говорливы, как та Новокщенова, или как были княгиня Настасия и Анисья, и буде сыщешь хоть девки четыре, то прежде о них отпиши к нам и опиши, в чем они на них походить будут». А вот чрезвычайно интересное и оригинальное поручение в письме императрицы к Семену Андреевичу Салтыкову от 10 октября 1734 года: «Прилагается шелковинка, которую пошли в Персию к Левашову, чтоб он по ней из тамошнего народу из персиянок или грузинок, или лезгинок сыскал мне двух девочек таких ростом, как оная есть, только бы были чисты, хороши и не глупы, а как сыщешь, вели прислать к себе в Москву». Тому же Семену Андреевичу Салтыкову Анна Ивановна поручала приобретать в Москве разные предметы нарядов и прочее, например, «объярей старинных у купцов поищи, которые, чаю, вы помните, что бывали крепкие, а не такие, как ныне, а также чернобурых лисиц и позументов». Она также поручала узнавать, где есть персидские лошади, и приказывала отбирать их у владельцев с обещанием уплаты. Узнавши, что у Василия Аврамовича Лопухина есть гусли, императрица поручает Семену Андреевичу взять их и доставить ей в Петербург… «И ты их возьми, и буде можно, ныне сюда пришли, увязав хорошенько, чтоб не разбились, а буде их довезти ныне немочно, то по первому зимнему пути пришли». В числе собственноручных писаний Анны Ивановны остались записки относительно мытья белья. Заметна старинная боязнь порчи через белье, входившая в круг старинных московских суеверий. Императрица стала недовольна, узнавши, что у кастелянши-прачки в тех же посудах, где «моют наши и принцессы сорочки и прочее белье, и других посторонних лиц белье моют». Государыня порицает за это кастеляншу и на будущее время дает такое правило: «… Для мытья нашего и принцессина белья иметь особливую палату и держать ее всегда под замком, и отмыкать только тогда, когда мытье будет, и для того мытья иметь особливых прачек, человек семь или сколько будет потребно, и смотреть, чтоб те прачки ни на придворных, ни на посторонних, ни на кого отнюдь ничего не мыли, также в упомянутых судах ни вместе, ни после нашего белья ничьих не мыли, и во время мытья в тое палату никого не пущали, кому тут дела не будет, чего накрепко смотреть и исправлять по сему, только в тех судах после нашего белья мыть рубашки матери безножки». Масса таких писем рисует нам госпожу, всем сердцем и душою погруженную в узкий мирок своего домашнего угла. Никак нельзя подумать, что этим всем так прилежно, так сердечно занимается властительница огромнейшей империи. Много пошлости найдется в письмах Анны Ивановны, но иногда просвечивает в них и природное остроумие. Вот для примера письмо к казанскому архиерею: «Письмо ваше из Казани мы получили, в котором пишешь, что ты приехал туда в самый Благовещеньев день, и даешь знать, что то есть марта 25 числа. За то мы благодарствуем, что научили нас здесь в Петербурге знать, в котором числе оный день бывает, а мы до сих пор еще не знали, однако, уповали, что, как в Казани, так и здесь в одно время прилучается. Впрочем, пребываем к вам в нашей милости». Это письмо перепугало казанского архиерея. И было от чего. Страшно было навлечь на себя не только немилость, но даже одно невнимание высочайшей особы. Судьба киевского митрополита Ванатовича, упустившего отслужить молебен в царский день, и за то протомившегося в заточении все царствование Анны Ивановны, судьба духовных сановников Георгия Дашкова, Юрлова и других, пострадавших по злобе Феофана Проко-повича, пользовавшегося при дворе милостью, достаточно показывают, что сан архиерейский не слишком служил защитою от царской опалы в царствование Анны Ивановны. Но теперь по отношению к казанскому архиерею государыня показала доброту и снисходительность; узнавши, что письмо ее произвело на архиерея тревожное впечатление, она писала Салтыкову: «Из приложенного при сем письма казанского архиерея можете усмотреть, что он очень печалится. Того ради отпишите к нему от меня, что я тогда к нему нарочно писала без всякого гнева, и чтоб он больше не сумлевался. Обнадежьте его нашею милостию и, написав письмо, пришлите к нам, которое мы, подписав, велим послать к нему по почте». Ход государственной жизни при Анне Ивановне Государственное управление. Кабинет министров. Тайная канцелярия. Тайная контора в Москве. Дело Долгоруких. Дело смоленского губернатора князя Александра Черкасского. Дело кабинет-министра Волынского. Характер дел, производившихся в Тайной канцелярии над лицами, менее знатными[ править ] При большом количестве писем Анны Ивановны чрезвычайно мало таких, которых содержание относилось бы к важным предметам. Судя по оставшейся переписке этой государыни, приходится признать справедливость приговора современников, что она проводила время в пустых забавах и вовсе не занималась делами. Верховное управление государством предоставлено было кабинету министров, состоявшему из четырех главных руководителей: канцлера графа Головкина, князя Алексея Черкасского, барона Андрея Ивановича Остермана и графа Миниха. Из них мы можем яснее определить деятельность только последнего. Во-первых, потому, что он был талантливее других, во-вторых, потому, что он заведывал военной частью и был вместе главнокомандующим российских военных сил, а такого рода деятельность предоставляется сама собою выпуклее всякой другой. О прочих кабинет-министрах трудно указать, какие законоположения и распоряжения исходили от того или от другого. Все издавалось от имени императрицы, но так же точно, как если бы вместо нее сидел на престоле младенец. Все, что происходит в области государственной внутренней и внешней политики, везде представляется исходящим от царствующей особы, и часто настоящие заправщики дел ускользают от наблюдения истории. Тотчас по вступлении Анны Ивановны на престол с самодержавной властью был уничтожен Верховный тайный совет и восстановлен сенат в том значении, в каком учредил его Петр I. Он разделился теперь на пять департаментов: 1 духовных дел, соприкасающихся с мирскими, 2 военных сухопутных и морских сил, 3 доходов и расходов, 4 юстиции и 5 мануфактур и торговли. Сенат был верховным местом над всеми коллегиями и канцеляриями и посылал инструкции должностным лицам. Восстановлены должности генерал-прокурора и обер-прокуроров, хотя не упраздненные, но позабытые после Петра I. В Москве учреждены приказы судный и сыскной — последний для уголовных дел, которых нерешенными накопилось тысяч до двадцати. Вместо уничтоженного при Петре II Преображенского приказа, в марте 1730 года учреждена была Тайных розыскных дел канцелярия, отданная под управление генерала Андрея Ивановича Ушакова, который своей суровостью приобрел такую же славу, как и Ромодановский. Впрочем, в законодательстве Анны Ивановны являются правила, свидетельствующие о сравнительно большей внимательности к судьбе несчастных жертв доносов. Так, при Петре I доносчик отвечал жизнью за такой донос, который был затеян ложно по злобе, а при Анне Ивановне за всякий донос, если он оказывался ложным, по какому бы побуждению он ни возникал. Таким образом, здесь как будто видно желание уменьшить доносничество. Но это была мера только кажущаяся, в том же указе, где говорится о каре за лживые доносы, угрожают смертной казнью всякому, кто, услышав слова, произнесенные неуважительно о царской особе, не донесет о них. Притом способы допросов, производившихся секретно с неизбежными пытками, зависели от произвола судей. Нам осталось несколько дел, производившихся в тайной канцелярии над важными государственными лицами. Как только государыня укрепилась в самодержавии, опала от нее прежде всех и паче всех постигла род Долгоруких и отчасти Голицыных, то было мщение за попытку ограничить самодержавие. Долгоруких преследовали с какою-то утонченною злобою, сначала как будто при наказании показывая и снисхождение, а потом постепенно увеличивая над ними жестокость кары. Но через несколько дней, 14 апреля, последовал иной указ. В нем князя Алексея Григорьевича с сыном Иваном и с братьями обвиняли в том, что они «покойного государя Петра II под предлогом забав и увеселений отлучали от честного и доброго обхождения и привели на сговор супружества с дочерью Алексея Григорьевича, княжной Екатериной, мало заботились о здоровье молодого государя, сверх того, скарб царский в дорогих вещах ценою в несколько сот тысяч себе забрали». За это, хотя их признавали «подлежащими жестокому истязанию», но государыня, милуя их, наказывает их так: князьям Алексею и Сергею Григорьевичам повелевает с женами и с детьми жить безвыездно в дальних деревнях, братьев их Ивана и Александра определить в отдаленные города воеводами. У всех у них поведено отобрать чины и кавалерии. О князе Василие Лукиче в царском указе сказано: «За многие к нам самой и государству нашему бессовестные противные поступки, за то, что дерзнул нас весьма вымышленными и от себя самого составленными делами безбожно облыгать, лишить чинов и орденов, сослать в дальнюю его деревню и там жить ему безвыездно за крепким караулом». Это был второй шаг. В исходе лета того же 1730 года последовал третий шаг. Фельдмаршала Василия Владимировича, который не вступил в предполагавшуюся для него губернаторскую должность, тогда не тронули и оставили при его прежнем сане; только государыня при каждом удобном случае показывала к нему свое невнимание, а в конце 1731 года обнародован был указ, который от имени императрицы сообщал во всеобщее сведение, что «фельдмаршал Василий Долгорукий дерзнул не токмо наши полезные государству учреждения непристойным образом толковать, но и собственную нашу императорскую персону поносительными словами оскорблять». Собранными на тот конец министрами и генералами он был осужден на смертную казнь, разом с гвардии капитаном князем Юрием Долгоруким, прапорщиком князем Алексеем Борятинским и Егором Столетовым, которые все «явились в некоторых жестоких государственных преступлениях». Государыня смягчила такой приговор: фельдмаршала Долгорукого повелела она заточить в Шлиссельбургскую крепость, а прочих сослать «вечно» в каторжную работу. Велено при этом лишить их всех чинов, орденов и всего движимого имущества. Фельдмаршал был потом перемещен из Шлиссельбурга в другое место заточения — в Ивангород, а из сосланных в то время в Сибирь Столетов, по доносу, был снова привлечен в Тайную канцелярию, обвинен в произнесении непристойных слов против высочайшей особы, пытан и обезглавлен. Бывший сотоварищ Долгоруких по замыслу об ограничении самодержавия князь Димитрий Михайлович Голицын был долго щадим, считался в звании сенатора, но редко посещал сенат и проживал постоянно в своем подмосковном имении в селе Архангельском, где у него была многотомная библиотека. Но на верху у государыни не забыли его дел, совершенных при вступлении на престол Анны Ивановны. Несколько лет его не трогали, а в 1736 году придрались по поводу прикосновенности его к тяжбе, которая велась между зятем его, князем Кантемиром, и родственниками последнего об имении. Князю Димитрию Михайловичу поставили в вину, что он отговаривался болезнью, не хотя императрице и государству служить, уклонялся от возлагаемых на него поручений и настроил чиновника Перова, чтоб он, получая из казны жалованье, занимался не делами службы, а делом зятя его Кантемира, а когда Перов сказал ему: «Надобно по совести рассуждать», князь Димитрий Михайлович на это ответил: «Совесть подлежит суду божескому, а не человеческому», когда же князя Димитрия Голицына призвали в высший суд, он там произнес такое выражение: «Если бы сатана из ада говорил мне что-нибудь полезное, я бы и его послушал! Князя Димитрия Михайловича отправили в Шлиссельбургскую крепость для содержания там за крепким караулом. Это произошло в начале 1737 года, а в апреле 1738 он скончался в заточении. Казалось, участь тех Долгоруких, которым для житья был назначен Березов, была окончательно решена. Помучивши постепенным усилением кары, их, наконец, сослали в ледяные пустыни, где они должны были истаять, забытые всем миром, и друзьями, и врагами. Вышло не так. Их повезли в Березов в июле 1730 года. Позволили взять им с собою пятнадцать человек прислуги. Капитан Максимов с отрядом солдат в 24 человека провожал их до Тобольска. Вдруг на дороге догоняет их посланный вслед за ними прапорщик Любовников для описи их пожитков. Оказалось, что князь Алексей Григорьевич взял с собою три образа в золотых окладах, два золотых креста с алмазами и золотую чашу, подаренную отцу его в Польше. Бывшая невеста Петра II везла с собрю много разных драгоценностей и новых платьев, сделанных в ожидании свадьбы. У всех Долгоруких был запас дореформенного платья старинного покроя, так как в домашнем быту бояре еще продолжали в нем ходить, хотя официально одевались в иноземную одежду, введенную Петром I. Все это отобрали. Из Тобольска доставил сосланных Долгоруких в Березов с двадцатью четырьмя солдатами капитан Шарыгин. В Березове сосланных поместили на житье в остроге и выпускали их только в церковь. Ради унижения их обязали есть деревянными ложками и пить из оловянных стаканов, как бы простолюдинов. Князья Долгорукие с первых дней поселения своего в Березове жили между собою несогласно. Уже привезший в Березов Долгоруких капитан Шарыгин послал на них донос об утайке пожитков против описи, но последствием такого доноса на первый раз был только царский указ о том, чтобы Долгорукие вели себя смирно и непристойных слов никаких не произносили. Жена Алексея Григорьевича жила недолго в ссылке, в ноябре 1730 года ее не стало. Супруга Ивана, обрученная с ним еще во дни его величия, Наталия Борисовна, урожденная Шереметева, дочь знаменитого фельдмаршала петровских времен, уже после опалы жениха своего сдержала данное прежде слово, обвенчалась с ним и последовала в ссылку, несмотря на недовольство всей родни своей и, между прочим, своего брата Петра, который при своем огромном богатстве показывал мало участия к несчастной сестре. Женщина эта была нравственно выше своего супруга, который во время своего величия вел рассеянный и даже безнравственный образ жизни и, хотя на время был приведен в чувство бедствиями своего рода, но будучи в ссылке, скоро снова показал прежнюю ничтожность души. Спознавшись с окружавшею его средою, он заводил приятельские беседы с офицерами местного гарнизона, с местными священниками и обывателями, и от скуки вместе с ними пьянствовал, а этому пороку он и прежде был причастен. Он особенно подружился с флотским поручиком Овцыным, постоянно становился с ним рядом в церкви и ходил вместе с ним в баню. Молва сделала Овцына любовником бывшей царской невесты.
Петр в Преображенском
русский царь (1676-1682) - сын царя. Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны, урожденной Милославской. Личность Петра Великого. 30 мая (9 июня по новому стилю) 1672 года в Москве у царя Алексея Михайловича и царицы Наталии Кирилловны родился сын Петр. Теперь династия Романовых могла рассчитывать на здорового и энергичного наследника престола. русский царь (1676-1682) - сын царя Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны, урожденной Милославской Фёдор Алексеевич, объявленный престолонаследником после кончины старшего брата. В 1708 году царица Прасковья всё же переселилась из Москвы в Петербург, где впоследствии и умерла. Портреты царя Иоанна Алексеевича, царевны Маргариты Алексеевны и царицы Евдокии Федоровны Из Оружейной палаты. Ее правление продолжалось семь лет. Все эти годы Петр и Иван оставались номинально царями, принимали участие в церемони.