Гонец снабженный подорожною, прогонами, совсем готов, в куртке и чикчерах явился пред Его Высокопревосходительство. – Поспешай мой друг, вещает ему унизанной Орденами, поспешай, возьми сей пакет, отдай его в вольшой морской. В таблице ниже приведены некоторые основные показатели Подольска и Москвы на 2024 год, которые могут измениться после интеграции. Источник: Росстат, Мосгорстат, официальные сайты Подольска и Москвы.
Экс-глава Чеховского округа возглавил Подольск
В ночь на 28 февраля 1917 года в Подольске появились первые известия о свержении монархии, а на следующий же день прошли митинги около 7 тысяч человек [47] в поддержку рабочих Петрограда и Москвы [42]. Тогда же в городе был образован Подольский Совет рабочих депутатов, состоявший из 150 человек. Председателем исполкома Совета был избран большевик Н. Чижов [47]. В Совет был также избраны меньшевики , эсеры , анархисты.
В этот же день Совет был переименован в Подольский совет рабочих и солдатских депутатов. Одновременно в Подольске был образован орган Временного правительства — уездный комитет общественных организаций во главе с Тихомировым [49]. Мемориальный дом-музей В. Ленина на территории Историко-мемориального музея-заповедника «Подолье».
В это же время происходило постепенное укрепление позиций большевиков и увеличение их сторонников. В середине марта в Подольске прошло второе партийное собрание, согласно решениям которого был образован Подольский уездный комитет РСДРП [49]. Одновременно был взят курс на углубление революции и превращение её из буржуазно-демократической в социалистическую. В целом, июль был отмечен ростом революционных настроений рабочего класса.
В борьбе против социалистических настроений большая часть буржуазии Московского региона была вынуждена закрыть свои предприятия. Тем не менее, это не удалось осуществить в Подольске: Подольский Совет рабочих и солдатских депутатов, у которого 8 июля 1917 года прошло объединённое собрание, принял резолюцию «О предполагаемом закрытии фабрик и заводов Подольского уезда», который предполагал ряд антикризисных мер, в том числе, была создана биржа труда [48]. В это же время произошло и обострение взаимоотношений между большевиками и меньшевиками Подольска, которые всё это время придерживались пассивного поведения. Окончательное размежевание между ними произошло 7 июля , когда подольские меньшевики поддержали расстрел мирной демонстрации в Петрограде.
В сентябре 1917 года в Подольске были проведены выборы в уездное земство. Большевики получили 15 мест из 42 в уездном земстве, и три места из четырёх в городе [48]. Постепенно рос авторитет и власть Советов, как и большевиков, которые контролировали деятельность органа. Это, в свою очередь, обостряло отношения с противниками революции.
Так, например, гражданский уездный комиссар Кругликов угрожал арестовать фракцию большевиков в уездном земстве и разоружить большевиков [50]. В ночь на 25 октября подольский большевик Эвальд, который был делегатом на Втором всероссийском съезде советов рабочих и солдатских депутатов , телеграфировал о начале социалистической революции. Сразу же был избран революционный комитет Подольска, который разработал план захвата власти в городе, который был осуществлён без сопротивления уже в тот же день [50]. Ситуация значительно осложнялась тем, что в Москве у власти оставалось Временное правительство.
Однако революционный комитет решил не отвечать на ультиматумы, пресёк все попытки бывших правительственных чиновников вернуть себе власть в городе. После установления в Москве советской власти она окончательно укрепилась и в Подольске. Советский период Памятник Подольским курсантам. Первые годы после свержения монархической власти в России были достаточно сложными для Подольска: произошло снижение темпов промышленного производства, увеличилась безработица, оставались нерешёнными продовольственный и транспортный кризисы.
Учёт и контроль над местным производством в Подольске осуществлялся Подольским уездным комитетом партии через советские органы [50]. Одновременно началось строительство социалистической экономики, которое выразилось, прежде всего, в национализации предприятий. Так, в 1917 году компания «Зингер» передала свой завод в городе в аренду Временному правительству , а в ноябре 1918 года он был национализирован советской властью, что привело к приостановке основного производства. Первые советские швейные машины стали выпускаться на заводе только в 1924 году [41].
Также были национализированы цементный и снарядный заводы. Начало Гражданской войны вынудило советское правительство возобновить военное производство. Так как многие военные заводы в России были оккупированы белогвардейцами , было решено построить новый патронный завод в Подольске. Он занял часть снарядного завода «Земгор».
С осени 1919 года на нём стали производиться гильзы , переделываться иностранные патроны [51]. За годы Гражданской войны произошло значительное сокращение численности населения города: в 1920 году в нём проживало всего около 12 тысяч человек [52]. Но после окончания войны и начала промышленного роста в середине 1920-х годов Подольск снова начал бурно расти: в 1926 году численность населения составила 19,8 тысяч человек это даже привело к перенаселённости города из-за ветхости жилого фонда, росту безработицы. В эти годы произошло восстановление промышленного потенциала города, были вновь запущены многие предприятия, было налажено производство текстильного оборудования, а в 1923 году — возобновлено строительство жилых домов [52].
В 1926 году в Подольске был пущен первый автобус , а в 1927 году — начало вещание подольское радио [53]. В годы первых пятилеток был отмечен дальнейший промышленный рост в городе. В 1931 году Подольский паровозоремонтный завод был преобразован в Крекинг-электростроительный в рекордно короткий срок был изготовлен первый советский крекинг -аппарат для нефтяной промышленности [54]. Были увеличены мощности машиностроительного завода и объёмы выпуска швейных машин, которые теперь полностью собирались из отечественных деталей; в 1932 году на территории завода был введён крупнейший в Европе литейных цех, а с июля 1934 года по 1939 год на нём выпускали мотоциклы ПМЗ-А-750, разработанные П.
Первую партию принял нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе [55]. Перед самой войной на ПМЗ взялась освоить выпуск точной копии «Вандерера» Скитальца — немецкого мотовелосипеда. И даже успели изготовить небольшую партию таких машин, названных «Стрелой», прежде чем завод перевели на выпуск оборонной продукции [56]. В 1935 году в городе был открыт Подольский аккумуляторный завод, ставший со дня основания первым в СССР по объёмам производства стартёрных аккумуляторных батарей [57].
Были построены и другие крупные предприятия хлебзавод, завод фруктовых вод, мясокомбинат, литейно-прокатный завод и другие. Развитие промышленности привело и к росту численности населения города: если в 1926 году в Подольске проживало 19,7 тысяч человек, то в 1939 году — 72 тысячи [58]. Из-за дефицита земель 30 апреля 1930 года решением президиума ВЦИК в городскую черту были включены деревни Выползово, Добрятино, Ивановское, Шепчики и посёлок цементного завода, а в 1936 году — Беляево, Сальково, Фетищево и леса местного значения. Одновременно застраивались Северный и Южный поселки завода им.
Орджоникидзе [59]. В середине 1930-х годов Мособлпроект разработал план «Большого Подольска», который предусматривал разделение города на жилую и производственную зоны. В эти годы были возведены новые жилые кварталы, проведена модернизация жилищно-коммунального хозяйства [60]. Особое внимание было уделено транспортной составляющей.
В 1932 году вместо деревянного моста через Пахру был построен бетонный, а 30 июля 1939 года началось регулярное движение электропоездов Подольск—Москва. Были открыты и ряд социальных объектов: Дом культуры им. Лепсе 1930 год , детский парк культуры и отдыха 1938 год , организован учебно-консультационный пункт Всесоюзного заочного политехнического института для работников предприятий города 1935 год [53]. Архитектурно-скульптурный ансамбль на реконструированной в 2011 году Площади Славы бывшей Площади 50-летия Октября в Подольске.
С началом Великой Отечественной войны Подольск, как писала « Московская правда » в 1941 году , превратился «в город-крепость, закрывшую один из дальних южных подступов к Москве» [61]. Уже в июле 1941 года из жителей города был сформирован батальон народного ополчения, впоследствии влившийся в дивизию народного ополчения Кировского района Москвы, а в октябре на фронт ушел рабочий полк из рабочих завода имени М. Несмотря на гибель большей части состава, курсантам вместе с частями 43-й армии удалось сдержать натиск немецких войск и, тем самым, выиграть время для подтягивания резервов к Москве и организации обороны на подступах к столице. В результате направление на Москву через Подольск по Варшавскому шоссе было закрыто для противника [62].
Хотя в целом Подольск бомбили мало, всё же было совершено несколько налётов немецкой авиации, которые старались поразить два объекта: мост через реку Пахру и здание банка на Стрелке ныне — площадь Ленина [63]. Кроме того, на территории города и Подольского района было дислоцировано 30 госпиталей. Всего же за годы Великой Отечественной войны подольским и краснопахорским военкоматами на фронт были направлены 40 тысяч человек [62]. Таким образом, в годы войны жизнь Подольска всецело была подчинена цели защиты страны от захватчиков.
Значительную помощь фронту оказали подольские промышленные предприятия, которые в годы Великой Отечественной войны перевели все мощности с выпуска гражданской продукции на производство для оборонной промышленности: изготовляли боеприпасы, ремонтировали танки и другую военную технику. Машиностроительный завод имени Орджоникидзе выпускал бронекорпуса для танков Т-40 и штурмовиков Ил-2. К ноябрю 1941 года завод был полностью эвакуирован из Подольска. На его месте был развёрнут номерной завод по производству противотанковых ежей , лопат, бронепаровозов, а в 1942 году ещё и эвакуированный из Таганрога завод « Красный котельщик », который продолжил в городе котельное производство [66].
Орджоникидзе был передан знаменитый бронепоезд «Подольский рабочий» [67]. После окончания войны предприятия города были переведены на производство мирной продукции, что первоначально вызвало резкое сокращение производства на 1946 год в 3 раза по сравнению с военным периодом , несмотря на ввод новых предприятий — опытных заводов «Луч» и ГИРЕДМЕТ, завода ОКБ «Гидропресс». Но уже в 1948 году промышленные показатели превысили довоенный уровень [68]. Проводилась механизация производства, развернулось движение за отказ от дотаций, новый импульс был дан стахановскому движению.
Вполне возможно, что конечные станции МЦД в области в какой-то момент станут новыми районами Москвы. Так это или нет покажет время. А осенью появилась Новая Москва vk572109993 January 15, 2024, 10:29 [id475214154 Татьяна], она появилась тогда по всей области в целом и заняла только те районы, в которых никто не живет. Густозаселенные кварталы, нафиг никому не упали. В 2012-м экономика Подольска проседала. Сейчас совсем другая ситуация. Любые накладные расходы, крайне нежелательны, страна на вoeнныx peльcax стоит, а тут надо будет людям субсидии выделять совсем другие, восстанавливать то, что 20 лет отжимали по максимуму, ни копейки ни во что не вкладывая, закапывая бюджетные выделения, себе в карман.
А пока без палева, так можно. Кому нужен город с такими коммуникациями! Похоже на вброс vk-158584106 January 15, 2024, 10:28 [id310009866 Марина], там персональные данные ФИО и адрес электронной почты.
Среди основных задач развития округа на 2022 год Николай Игоревич отметил продолжение реализации программы переселения подольчан из аварийного жилья путем строительства муниципального жилого дома в микрорайоне Кутузово; повышение уровня соответствия городских парков региональному стандарту, в том числе продолжение работ по реконструкции подольского парка культуры и отдыха имени Виктора Талалихина и парка «Дубрава» в Климовске; начало реализации проекта по созданию благоустроенной зоны в лесопарке «Дубровицкий лес» с максимальным сохранением её рекреационной зоны. Также среди основных задач — проведение оптимизации сети учреждений социально-культурной сферы в целях повышения загрузки площадей школ новостроек; завершение строительства сельскохозяйственного рынка на ул. Кирова и закрытие на реконструкцию Центрального рынка в апреле 2022 года; погашение задолженности по заработной плате предприятиями, находящимися в процедуре банкротства, в первую очередь Подольским электромеханическим заводом, где не погашено 46 млн. В числе нерешенных вопросов — транспортная проблема на региональной дороге, соединяющей трассы М-2 «Крым» и Старосимферопольское шоссе, проходящей через крупные логистические центры и сельские населенные пункты. Глава, в частности, сообщил, что в течение 6 месяцев необходимо обеспечить строительство модульной котельной тепловой мощностью 28 мегаватт в целях устранения перспективного дефицита тепловой мощности микрорайона Силикатная. Он отметил, что на перспективу это касается и объектов котельной «Эврика», с тем, чтобы в дальнейшем переключиться на тепловые мощности Подольского энергетического завода имени Калинина. В части строительства значимых социальных объектов основными на 2022 год являются детские сады на улицах Школьной, Вокзальной, Колхозной, стадион «Весна».
Необходимо сформировать IT-инфраструктуру по стандарту «Цифровая школа» для всех образовательных учреждениях. В 2021 году данная инфраструктура появилась в 14 школах из 60. В 2022-2023 годах необходимо обеспечить функционирование в режиме полного дня 21 сменной школы. С 2021 года в таком режиме работает семь подольских школ. Важно создать единую платформу записи в клубные формирования учреждений культуры. Ввести в работу два компьютерных томографа для подразделений Подольской областной клинической больницы, в том числе в поликлиническом звене на Ленинградской улице и перейти на IP-телефонию. А также продолжить реализацию мероприятий по закреплению врачебных кадров, в том числе за счет привлечения муниципальных источников финансирования. По словам Николая Пестова, необходимо расширить перечень объектов, подключенных к системе «Безопасный регион». Процент охвата, несмотря на неплохие показатели работы УВД и высокий процент раскрываемости с использованием данного комплекса, обеспечение оснащенности территорий округа, останется пока недостаточно высоким. Выполнение названных и других плановых мероприятий позволит повысить уровень удовлетворенности жителей Городского округа Подольск сферами образования, культуры, здравоохранения, ЖКХ и благоустройства, укрепит доверие к власти.
В эту работу вовлечены руководители трудовых коллективов, учреждений, предприятий, организаций, депутаты, администрация, правоохранительные органы. Пресс-служба администрации Городского округа Подольск Фото Кирилла Шутилина Будут ли люберцы москвой Город, находящийся в 20, с небольшим, километрах от Москвы, уже «подарил» ей часть территории в 2022 году. Тогда к Юго-Восточному округу столицы были присоединены Люберецкие поля. С того времени многие жители считают, что можно было взять в состав еще и район Красной горки. Вопрос объединения Люберец и Москвы пытался решить еще губернатор Борис Громов. А после него ходили слухи о том, что это событие произойдет в 2022 году. Но город, с населением около 172 тысяч человек, пока так и остается самостоятельной административной единицей. И о планах его вхождения в Москву в 2022 году сведений нет. Будут ли мытищи москвой Этот город, насчитывающий 173 тысячи жителей, уже давно де-факто стал частью столицы. Но не де-юре.
Несмотря на множество петиций граждан, он пока не является частью Москвы. Хотя для этого есть множество оснований, среди которых: планируемое открытие станции метро, для которого в городе выпускаются вагоны; существующая взаимосвязь со столицей посредством электро- и теплоснабжения от ТЭЦ-27, а также водоснабжения от Акуловского водоканала; трудоустройство абсолютного большинства работающего населения Мытищ в г. Присоединятся ли Мытищи к Москве в 2022 году, пока неизвестно. Возможно это произойдет несколько позже. В противном случае информация бы уже просочилась в СМИ. Когда балашиха войдет в состав москвы Как и в других ближайших к Москве городах, в Балашихе тоже составляли петиции об объединении со столицей. Но положительного ответа не получили. И это несмотря на то, что большая часть жителей города работают и учатся в соседнем субъекте.
Решения о развитии инфраструктуры, социальной сферы, образования и культуры будут приниматься в рамках общих стратегических целей Москвы, что позволит координировать усилия и обеспечить более эффективное развитие региона. Одним из преимуществ такого перехода является улучшение доступа жителей Подольска к государственным услугам и социальным программам, которые предлагает Москва. Также будет усилена взаимодействие с другими районами столицы и возможность получать поддержку от муниципальных и федеральных органов власти. Стоит отметить, что данный переход не означает полного поглощения Подольска Москвой. Город останется самостоятельным, со своей историей и культурой. Однако, в рамках новой административной структуры, Подольск будет иметь возможность более эффективно участвовать в общих проектах и программных решениях столицы. Такой переход также может иметь позитивные экономические последствия для Подольска. В контексте укрепления экономической связи с Москвой, возможности для развития бизнеса и предпринимательства могут значительно возрасти. Это может привести к созданию новых рабочих мест, привлечению инвестиций и общему экономическому подъему региона. Переход Подольска под юрисдикцию Москвы Переход под юрисдикцию Москвы означает, что административная система Москвы будет распространяться и на Подольск. Решения о развитии инфраструктуры, социальной сферы, образования и культуры будут приниматься в рамках общих стратегических целей Москвы. Преимущества перехода включают улучшение доступа к государственным услугам и социальным программам Москвы, усиление взаимодействия с другими районами столицы и возможность получать поддержку от муниципальных и федеральных органов власти. Переход не означает полного поглощения Подольска Москвой. Город останется самостоятельным, но будет иметь возможность эффективнее участвовать в проектах и программных решениях столицы. Экономические последствия перехода могут быть позитивными, включая рост бизнеса и предпринимательства, создание новых рабочих мест и привлечение инвестиций. Исторический момент для обоих городов Присоединение Подольска к Москве ознаменовало начало новой эры в развитии обоих городов. Это важный шаг в современной истории, который открывает невероятные перспективы для экономического, социального и культурного развития. Для Москвы это значит расширение ее территории и укрепление своего статуса одного из самых крупных и влиятельных городов мира. Подольск, в свою очередь, получает возможность интегрироваться в развитую инфраструктуру столицы и привлекать больше инвестиций для развития своих региональных проектов. Но это не только преимущества на бумаге. Присоединение Подольска к Москве означает, что два исторически связанных города становятся еще ближе. Это объединение культур, традиций и историй, которые будут усилены и соединены в единое целое. Для жителей Подольска это означает повышение качества жизни и расширение возможностей. Их регион будет получать больше инвестиций в инфраструктуру, образование, здравоохранение и другие сферы. Москва, в свою очередь, получит возможность расширить свои границы и укрепить свою экономику. Этот исторический момент станет отправной точкой для новых предпринимательских возможностей и экономического роста. Бизнес-сообщество в Подольске сможет воспользоваться преимуществами объединения с Москвой и получить доступ к новым ресурсам, рынкам и клиентам. Инфраструктура и транспортная сеть также будут модернизированы и развиты для удовлетворения растущих потребностей нового мегаполиса. Новые дороги, мосты и транспортные маршруты сделают перемещение между Подольском и Москвой удобным и эффективным. Кроме того, присоединение Подольска к Москве откроет новые возможности для туризма и культурного развития. Туристы будут иметь возможность посетить оба города, насладиться их достопримечательностями и познакомиться с их культурой и историей. Общение и обратная связь между жителями обоих городов также станут более активными и разнообразными. Жители Подольска смогут принять участие в жизни Москвы, а жители Москвы смогут узнать больше о Подольске и его достижениях. Исторический момент объединения Подольска с Москвой — это не только важный шаг в развитии обоих городов, но и возможность для роста, процветания и совместного развития. Этот день запомнится как начало новой главы в истории Подольска и Москвы. Экономические перспективы после присоединения Присоединение Подольска к Москве 1 марта 2024 года открывает новые экономические перспективы для обоих городов. Объединение двух территорий создаст благоприятные условия для развития предпринимательства, привлечения инвестиций и улучшения инфраструктуры. В результате присоединения, Подольск получит доступ к широкому рынку Москвы и станет привлекательным местом для размещения новых предприятий и развития сферы услуг.
Поддержали бы Вы обращение о присоединении города Подольска к Москве?
Памятник Подольским курсантам в одноименном сквере гимназии (микрорайон "Климовск" Г.о. Подольск). Память о курсантах навеки увековечена в названии улицы в городе-герое Москве, их имя присвоено климовской гимназии и школе № 18. Таким образом депутат прокомментировал заявление секретаря СНБО Украины Алексея Данилова, который выступил за то, чтобы «демилитаризованная зона» была продвинута с украинской стороны до Москвы и Санкт-Петербурга. Атаку беспилотника отразили в подмосковном Подольске. Об этом сообщил мэр Москвы Сергей Собянин в своем Telegram-канале. По словам столичного градоначальника, беспилотник летел в сторону Москвы.
Приезжайте в Подольск
Средства ПВО отразили в Подольске атаку беспилотника, летевшего на Москву, сообщил мэр столицы Сергей Собянин в своем Telegram-канале. По словам главы города, на месте падения обломков, по предварительным данным, разрушений и пострадавших нет. Руководитель фракции «Единая Россия» в Горсовете Любовь Ушанева вместе с председателем Совета депутатов Городского округа Подольск Алексеем Никулиным посетили Центр помощи военнослужащим на ул. Садовая в микрорайоне Красная горка. Присоединение Подольска к Москве в 2024 году принесет множество преимуществ для его жителей. Одним из главных преимуществ будет доступ к широкому спектру инфраструктуры и услуг, которые предлагает столица страны. ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Ну как в первой? Вы же сами сказали, что во второй половине восемнадцатого века! Как же тогда в первой четверти-то может быть?! ЧЕЛОВЕК ИЗ ПОДОЛЬСКА: Ой, я перепутал, я имел в виду – в первой четверти второй половины. Сегодня история о том как в Подольске побывал Горький со своими друзьями.
Авторизация
- Telegram: Contact @tvpodolsk
- Главное меню
- Популярное
- Москва - Подольск - Москва - 1
- Границы двух городов сведут в единое целое
- Подольские курсанты: память о подвиге в фактах и цифрах - Pro-Подольск
Википедия ™
- Скальпы, медведь и пиявки, стихи
- Собянин: в Подольске отражена атака беспилотника
- Николай Пестов определил основные задачи на 2022 год | Администрация Городского округа Подольск
- Присоединение Подольска к Москве в 2024 году: последние новости, перспективы и прогнозы
- Поддержали бы Вы обращение о присоединении города Подольска к Москве?
Читайте также:
- Москва - Подольск - Москва - Фрин В. :: Режим чтения
- Скачать книгу
- Присоединение подольска к москве в 2024 году
- «Прогреется к обеду», - Григорий Артамонов, глава Подольска, обходит квартиры жителей Климовска
Полный текст заявления Владимира Путина о налете украинских БПЛА на Москву
Адрес редакции: 127055, РФ, г. Москва, ул. MEDIA обязательна.
Свой главный удар немцы нанесли севернее Минского шоссе — как обычно, в стык между участками 30-й и 19-й армий. Здесь против двух советских стрелковых дивизий перешли в наступление четыре корпуса — 41-й и 56-й моторизованные каждому из которых была придана одна пехотная дивизия сверх штата 3-й танковой группы Г. Гота , а также 5-й и 6-й армейские корпуса.
Южнее наступал 8-й армейский корпус. Всего в составе ударной группировки было около 16,5 дивизий, в том числе три танковых более 420 танков и две моторизованных. Через несколько часов полоса обороны 30-й армии была прорвана и противник начал развивать наступление в глубину и в сторону правого фланга 19-й армии [27]. Для флангового контрудара по наступающей группировке была создана фронтовая группа И. Болдина [f].
Однако в результате танкового боя в районе южнее Холм-Жирковского советские войска потерпели поражение. В окружение попали 4 армии РККА 19-я , 20-я , 24-я и 32-я [28]. Таким образом было сформировано внешнее кольцо вокруг окружённых под Вязьмой советских армий. К исходу 7 октября оборона на дальних подступах к Москве фактически рухнула. В «котлах» или полуокружении на западном направлении оказалось 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и управления 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов.
А под Брянском в полном окружении находились 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и управления 50-й, 3-й и 13-й армий Брянского фронта. Было окружено семь управлений армий из 15 на направлении , 64 дивизии из 95 , 11 танковых бригад из 13 и 50 артиллерийских полков РГК из 64. Эти соединения и части входили в состав 13 армий и одной оперативной группы [30]. Тем не менее, впоследствии остаткам 16 дивизий РККА удалось с боями пробиться к своим из окружения. До 11 октября окружённые войска предпринимали попытки прорваться, только 12 октября удалось на короткое время пробить брешь, которая вскоре была вновь закрыта.
Общий масштаб потерь Красной армии в котлах под Вязьмой и Брянском точно не известен до сих пор. Данные персонального учёта потерь советских органов военного управления заведомо неполны, что совершенно естественно: сведения о потерях подали только те соединения, которые избежали окружения или же вырвались из него. Целый ряд армий Западного фронта и включенных в его состав Резервного фронта в течение октября вообще не подал сведений о потерях. Например, по донесениям Западного фронта, он потерял убитыми 7665, ранеными 16613, заболевшими 618, пропавшими без вести 32503, пленными 89, выбывшими по другим причинам 8904, а всего — 66392 человека; Брянский фронт показал в донесениях о потерях 26688 человек [31]. По данным российских исследователей из окружения удалось выйти лишь около 85 тыс.
Лукин и направленный к нему на помощь бывший командующий 32-й армией генерал-майор С. Вишневский , погиб командующий 24-й армией генерал-майор К. В литературе по истории битвы за Москву чаще фигурируют данные, озвученные в приказе войскам командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Ф. Мужественное, но не всегда умелое сопротивление воинов Красной Армии не смогло остановить германские танковые объединения. Многие дивизии Резервного и Западного фронтов комплектовались из ополченцев, которые дрались героически, но не имели необходимого опыта и выучки.
Немцы же максимально использовали своё преимущество в огневой мощи и подвижности.
В годы первых пятилеток был отмечен дальнейший промышленный рост в городе. В 1931 году Подольский паровозоремонтный завод был преобразован в Крекинг-электростроительный в рекордно короткий срок был изготовлен первый советский крекинг -аппарат для нефтяной промышленности [54]. Были увеличены мощности машиностроительного завода и объёмы выпуска швейных машин, которые теперь полностью собирались из отечественных деталей; в 1932 году на территории завода был введён крупнейший в Европе литейных цех, а с июля 1934 года по 1939 год на нём выпускали мотоциклы ПМЗ-А-750, разработанные П. Первую партию принял нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе [55]. Перед самой войной на ПМЗ взялась освоить выпуск точной копии «Вандерера» Скитальца — немецкого мотовелосипеда. И даже успели изготовить небольшую партию таких машин, названных «Стрелой», прежде чем завод перевели на выпуск оборонной продукции [56]. В 1935 году в городе был открыт Подольский аккумуляторный завод, ставший со дня основания первым в СССР по объёмам производства стартёрных аккумуляторных батарей [57]. Были построены и другие крупные предприятия хлебзавод, завод фруктовых вод, мясокомбинат, литейно-прокатный завод и другие. Развитие промышленности привело и к росту численности населения города: если в 1926 году в Подольске проживало 19,7 тысяч человек, то в 1939 году — 72 тысячи [58].
Из-за дефицита земель 30 апреля 1930 года решением президиума ВЦИК в городскую черту были включены деревни Выползово, Добрятино, Ивановское, Шепчики и посёлок цементного завода, а в 1936 году — Беляево, Сальково, Фетищево и леса местного значения. Одновременно застраивались Северный и Южный поселки завода им. Орджоникидзе [59]. В середине 1930-х годов Мособлпроект разработал план «Большого Подольска», который предусматривал разделение города на жилую и производственную зоны. В эти годы были возведены новые жилые кварталы, проведена модернизация жилищно-коммунального хозяйства [60]. Особое внимание было уделено транспортной составляющей. В 1932 году вместо деревянного моста через Пахру был построен бетонный, а 30 июля 1939 года началось регулярное движение электропоездов Подольск—Москва. Были открыты и ряд социальных объектов: Дом культуры им. Лепсе 1930 год , детский парк культуры и отдыха 1938 год , организован учебно-консультационный пункт Всесоюзного заочного политехнического института для работников предприятий города 1935 год [53]. Архитектурно-скульптурный ансамбль на реконструированной в 2011 году Площади Славы бывшей Площади 50-летия Октября в Подольске.
С началом Великой Отечественной войны Подольск, как писала « Московская правда » в 1941 году , превратился «в город-крепость, закрывшую один из дальних южных подступов к Москве» [61]. Уже в июле 1941 года из жителей города был сформирован батальон народного ополчения, впоследствии влившийся в дивизию народного ополчения Кировского района Москвы, а в октябре на фронт ушел рабочий полк из рабочих завода имени М. Несмотря на гибель большей части состава, курсантам вместе с частями 43-й армии удалось сдержать натиск немецких войск и, тем самым, выиграть время для подтягивания резервов к Москве и организации обороны на подступах к столице. В результате направление на Москву через Подольск по Варшавскому шоссе было закрыто для противника [62]. Хотя в целом Подольск бомбили мало, всё же было совершено несколько налётов немецкой авиации, которые старались поразить два объекта: мост через реку Пахру и здание банка на Стрелке ныне — площадь Ленина [63]. Кроме того, на территории города и Подольского района было дислоцировано 30 госпиталей. Всего же за годы Великой Отечественной войны подольским и краснопахорским военкоматами на фронт были направлены 40 тысяч человек [62]. Таким образом, в годы войны жизнь Подольска всецело была подчинена цели защиты страны от захватчиков. Значительную помощь фронту оказали подольские промышленные предприятия, которые в годы Великой Отечественной войны перевели все мощности с выпуска гражданской продукции на производство для оборонной промышленности: изготовляли боеприпасы, ремонтировали танки и другую военную технику. Машиностроительный завод имени Орджоникидзе выпускал бронекорпуса для танков Т-40 и штурмовиков Ил-2.
К ноябрю 1941 года завод был полностью эвакуирован из Подольска. На его месте был развёрнут номерной завод по производству противотанковых ежей , лопат, бронепаровозов, а в 1942 году ещё и эвакуированный из Таганрога завод « Красный котельщик », который продолжил в городе котельное производство [66]. Орджоникидзе был передан знаменитый бронепоезд «Подольский рабочий» [67]. После окончания войны предприятия города были переведены на производство мирной продукции, что первоначально вызвало резкое сокращение производства на 1946 год в 3 раза по сравнению с военным периодом , несмотря на ввод новых предприятий — опытных заводов «Луч» и ГИРЕДМЕТ, завода ОКБ «Гидропресс». Но уже в 1948 году промышленные показатели превысили довоенный уровень [68]. Проводилась механизация производства, развернулось движение за отказ от дотаций, новый импульс был дан стахановскому движению. Быстрое развитие промышленности в Подольске позволило увеличить городской бюджет за первую послевоенную пятилетку более чем вдвое. В свою очередь, рост капитальных вложений в городское хозяйство способствовало восстановлению и дальнейшему развитию городской инфраструктуры. В 1949 — 1950 годах было завершено строительство плотины на Пахре [69]. Наращивались и объёмы строительства: новые жилые кварталы появились в Кутузово, Гулёво, на Красной горке, в юго-западной части Подольска [68].
В 1950-х годах промышленное развитие Подольска продолжилось. Были запущены ряд новых заводов: строительных машин, стройдеталей и химико-металлургический 1954 год [70] , завод круглых эмальпроводов 1956 год [71]. В начале 1950-х годов был пересмотрен и уточнён генеральный план города. Согласно ему строительство жилых домов в основном было сосредоточено в юго-западной части Подольска, а в восточной части оно было запрещено [68]. Несмотря на то, что власти квалифицировали выступления как хулиганские действия группы пьяных граждан, в них участвовало около 3 тысяч человек [72]. В 1959 году в городе уже проживало 129 тысяч человек [58]. Все последующие годы промышленные предприятия Подольска добивались значительных успехов, что положительно сказывалось на развитии города в целом и качества жизни его населения. В 1962 году исполком Мособлсовета утвердил новый генеральный план Подольска: предусматривалась застройка на основе прогрессивных приёмов градостроительства, возведения крупных микрорайонов с населением 6—10 тысяч человек. В черту города был также включён рабочий посёлок Ново-Сырово [68]. В 1979 году численность населения Подольска составила 201,7 тысяч человек, таким образом, он стал первым среди городов Подмосковья перешагнувшим 200-тысячный рубеж [68].
Никулина — первого мэра города. В начале XXI века Подольск — это один из крупнейших промышленных центров Московской области, на территории которого действует больше десятка крупных промышленных предприятий различных отраслей. Кроме того, Подольск является одним из центров высокотехнологичной науки: в нём расположено большое количество предприятий науки, имеющих всероссийское значение и связанных, в основном, с атомным машиностроением и атомными исследованиями. Несмотря на серьёзные трудности в экономической и социальной жизни вскоре после распада СССР, Подольск продолжил развиваться в поступательном направлении. В 1996 году состоялись первые всенародные выборы главы города, на которых убедительную победу одержал Александр Васильевич Никулин, с 1990 года занимавший пост председателя исполкома Подольского горсовета [73] [74]. В период с 1996 по 1999 год в Подольске был открыт ряд важных социальных объектов: открыт Дворец молодёжи 1996 год , единственные в Московской области отделения гравитации крови и детской гастроэнтерологии 1997 год , станция скорой медицинской помощи 1999 год , Дом ветеранов 1999 год , станция переливания крови, наркологический центр [44]. Продолжились также работы по благоустройству и дорожному строительству: помимо реконструкции ряда улиц прежде всего, улиц Кирова и Курской в 1998 — 1999 годах в рекордные сроки в эксплуатацию был сдан мост через Пахру, пришедший на смену старому. В 1993 году в Подольске появилось городское эфирное телевидение [69]. В 1999 году , на очередных выборах главы города, А. Никулин вновь был избран на эту должность [74].
Никулин досрочно сложил полномочия по состоянию здоровья [74]. С 12 марта по 26 мая 2003 года исполняющим обязанности главы города Подольска был Николай Игоревич Пестов. В мае 2003 года новым главой Подольска стал Александр Серафимович Фокин. В 2004 году Подольск был наделён статусом городского округа. В 2005 году город стал центром крупного скандала: 22 апреля мэру Подольска было официально предъявлено обвинение в организации убийства главного конкурента в предвыборной кампании на должность главы администрации — первого заместителя главы администрации города Подольска Петра Забродина, которого в ночь с 13 на 14 июня 2002 года неизвестные расстреляли в служебном автомобиле «Волга» недалеко от собственного коттеджа в деревне Сальково Подольский район Московской области. Прокурор Московской области Иван Сидорук предъявил Фокину обвинение в совершении преступлений, предусмотренных статьями 30 часть 3 и 105 часть 2 — покушение на убийство троих лиц, совершенной организованной группой, умышленное убийство двоих лиц, совершенной организованной группой, а также статье 222 часть 3 — незаконное приобретение, хранение, ношение, передача, перевозка огнестрельного оружия и боеприпасов [75]. Фокин был обнаружен повесившимся в палате тюремной больницы в следственном изоляторе « Матросская тишина ». Сквер Поколений. На заднем плане — Дом Книги. В декабре 2005 года исполняющим обязанности главы города Подольска был назначен Николай Игоревич Пестов.
В период с 2006 по 2011 год в Подольске были проведены многочисленные мероприятия по благоустройству: в 2006 году у Площади Ленина был организован сквер Поколений, в котором установлены городские часы; в 2008 году в обновлённом Екатерининском сквере состоялось открытие памятника Екатерине II , даровавшей Подольску статус города, кроме того, проведён капитальный ремонт Дома культуры «Октябрь» с реконструкцией прилежащей площади, на которой был установлен светомузыкальный фонтан; к 65-летию Великой Победы 6 мая 2010 года состоялось открытие обновлённой Площади Славы ранее — Площадь 50-летия Октября с новой композицией «Труженики тыла» и памятником воинам-интернационалистам [77]. Подольску», в районе платформы « Кутузовская ». Благодаря строительству путепровода длиной свыше 500 м общая длина автострады — 1200 м был ликвидирован существовавший здесь ранее железнодорожный переезд с низкой пропускной способностью [78]. Ввиду активного строительства в городе и произошедшего в начале 2010 года расширения городского округа за счёт территорий, на которых расположился микрорайон для военнослужащих Министерства обороны Российской Федерации , перед специалистами стояла задача комплексной оценки существующей застройки и выработка предложений по комплексному развитию Подольска, которые сделали бы город комфортным для проживания и в то же время создали условия для развития промышленного потенциала. В октябре 2011 года Генплан был согласован Правительством Московской области [80]. Пестов [76]. В 2012 году Подольск занял второе место [81] в рейтинге лучших городов России по версии журнала «Секрет фирмы» ИД Коммерсантъ. Флаг и герб города Герб вариант 1781 года.
К 1866 году относятся первые официальные сведения об организации Подольской уездной больницы с 1868 года — земской больницы. Однако её малая вместимость располагалась в небольшом двухэтажном кирпичном здании на улице Московской и имела всего 42 койки , а также эпидемия холеры в Подольске в 1871 году побудили Земское самоуправление к активному больничному строительству в городе. В 1880 году , спустя пять лет после закладки первого камня, состоялось открытие здания новой земской больницы, а в 1882 году — новой больницы с пятью самостоятельными отделениями, в том числе акушерскими койками [58]. В 1887 году в городе появилась первая женская прогимназия , а в 1895 году — ремесленное училище имени Козлова. Со строительством завода «Зингер» и дальнейшим развитием промышленного производства в Подольске был построен ряд важных объектов преимущественно каменных объектов : здание городской думы и банка 1901 год , женская гимназия 1903 год , здание «Красных рядов» 1910 год , Общества потребителей завода «Зингер» 1911 год , купцом Толкушевым открыт кинотеатр «Художественный», построена первая электрическая станция 1914 год , пущен в действие водопровод и построена водонапорная башня по проекту В. Шухова 1917 год [59] [60]. Подольска с принадлежащими ему выгонными землями…», который увеличивал площадь города примерно в 3 раза за счёт расширения городской черты в южном, юго-восточном и юго-западном направлениях [61]. Годы революции. Установление советской власти Править Брандмауэр в стиле модерн на Революционном проспекте в Подольске. Несмотря на значительные успехи в экономической жизни, ситуация в социально-политической сфере жизни города в конце 1910-х годов была сложная, как и везде по стране. Переориентация экономики на производство военной продукции, увеличение рабочего дня, перебои в снабжении продовольствием и другие факторы вели к усилению недовольства рабочих. В городе началась большевистская пропаганда через больничные кассы, драматические кружки, кооперативы. В ночь на 28 февраля 1917 года в Подольске появились первые известия о свержении монархии, а на следующий же день прошли митинги около 7 тысяч человек [62] в поддержку рабочих Петрограда и Москвы [56]. Тогда же в городе был образован Подольский Совет рабочих депутатов, состоявший из 150 человек. Председателем исполкома Совета был избран большевик Н. Чижов [62]. В Совет был также избраны меньшевики , эсеры , анархисты. В этот же день Совет был переименован в Подольский совет рабочих и солдатских депутатов. Одновременно в Подольске был образован орган Временного правительства — уездный комитет общественных организаций во главе с Тихомировым [64]. Мемориальный дом-музей В. Ленина на территории Историко-мемориального музея-заповедника «Подолье». В это же время происходило постепенное укрепление позиций большевиков и увеличение их сторонников. В середине марта в Подольске прошло второе партийное собрание, согласно решениям которого был образован Подольский уездный комитет РСДРП [64]. Одновременно был взят курс на углубление революции и превращение её из буржуазно-демократической в социалистическую. В целом, июль был отмечен ростом революционных настроений рабочего класса. В борьбе против социалистических настроений большая часть буржуазии Московского региона была вынуждена закрыть свои предприятия.
Владимир Путин посетил детский реабилитационный центр в Подольске
Возможно, следователям, поверившим нам на слово, что окна смотрели на Арбат, вышел нагоняй от начальства: почему не проверили сразу? Пришлось вносить уточнение. Впрочем, на наших сроках это никак не отразилось; никто больше не вспоминал о мелком недоразумении, и все террористы получили по причитавшемуся им "червонцу" - 10 лет ИТЛ, исправительно-трудовых лагерей. Да мы и сами не придавали этой путанице большого значения. Во двор, не во двор - какая разница? Сказал: - Этого разговора я сейчас не помню, но вполне допускаю, что он мог быть. Очную ставку нам устроили не в начале, как полагалось бы, а в самом конце следствия. Ведь целью ее было не установить истину, а наоборот, запротоколировать совпадение наших лже-признаний - к этому моменту весь сценарий был уже коллективно написан и отредактирован. Вид у Володи был несчастный, лицо худое и бледное: у него на воле никого не осталось, арестовали по нашему делу и жену, и мать, так что он сидел без передач. А у меня в кармане был апельсин витамины, присланные мамой. И я, подписав протокол, попросил разрешения отдать этот апельсин Сулимову.
Самыми легкомысленными участниками сколоченной на обеих Лубянках "молодежной антисоветской террористической группы" были, думаю, я и Шурик Гуревич. Когда нас свели на очной ставке, мы забавлялись тем, что ответы диктовали стенографистке не человеческим языком, а на безобразном чекистском жаргоне: - Сойдясь на почве общности антисоветских убеждений, мы со своих вражеских позиций клеветнически утверждали, что якобы... Стенографистка умилялась: - Какие молодцы! Говорят, как пишут! Иногда мне кажется, что здесь какая-то аберрация памяти. Было это уже перед подписанием 206-й статьи - об окончании следствия. Равнодушно повторив все, что было сказано раньше на допросах и поставив подписи, мы попросили разрешения проститься - и они разрешили. Мы обнялись, поцеловались - и расстались, как нам казалось, навсегда. Мне почудилось, что на лицах следователей мелькнуло что-то вроде сострадания... Или мне все это только привиделось и не было такого?
Как они могли разрешить? А вдруг я, подойдя близко, кинусь на Дунского и перегрызу ему горло? Или он выколет мне пальцами глаза?.. Да нет, наверно было это. Ведь знали же они прекрасно, что ни за что, ни про что отправляют мальчишек в лагеря... Когда я в первый раз отправился в армию, отец, подполковник медицинской службы, дал мне свою офицерскую. На Ярославской пересылке я ее проиграл в очко приблатненным ребятам-разведчикам и получил на сменку новенькую солдатскую. Тогда я огорчился, а ведь оказался в выигрыше: солдатская шинель в сто раз удобней для походной - и тюремной - жизни. В отличие от офицерской, она не приталена; расстегнешь хлястик - вот тебе и одеяло, и матрац. В тот первый раз из Ярославля меня вернули в Москву, "в распоряжение военкомата", а через несколько дней послали в Тулу.
Куда я приехал, уже известно. Дают 300 граммов хлеба и воду; на третий день полагается миска щей. Но забавная и приятная деталь: по какому-то неписанному правилу - скорей всего, традиция царских тюрем - эту миску наливают до краев. И дают не то, что в камеры - одну гущу!.. Говорят, были карцеры и построже - холодные, с водой на полу. Но я в таких не сидел. К нашему удовольствию, они использовали его в своем сценарии "Закон". Если кто-то утверждал, например, что Сталин диктатор, то утверждал, разумеется, "клеветнически", а слово "диктатор" предварялось обязательным "якобы" - словно составляющий протокол дважды открещивался от богохульника: чур меня, чур! По делу проходили еще три девчонки и одна пожилая женщина. Вот состав участников "группы": 1.
Сулимов Владимир Максимович. К моменту ареста инвалид войны, помощник режиссера на "Мосфильме" Поступал во ВГИК, но не прошел: сказал на экзамене Григорию Александрову, что ему не нравятся его комедии. Получил 10 лет с конфискацией имущества. Умер в лагере. Сухов Алексей Васильевич. Умнейший был парень, наверно, самый одаренный из всех - но не простой, "с достоевщинкой". Получил 10 лет, умер в лагере. Вскоре после нашего ареста на Лубянку попал и Лешкин младший брат, школьник Ваня. Этому повезло больше: отсидел свое и вернулся домой - возмужавший, красивый. Гуревич Александр Соломонович.
Перед арестом - студент-медик. Отбыв 10 лет в лагере где познакомился со своим тезкой Солженицыным и еще два года на "вечном поселении", вернулся в Москву и переменил профессию - стал экономистом. До тюрьмы был женат, но жена не дождалась его. Шурик женился снова: сначала в ссылке на очень славной полуяпонке-репатриантке. Потом развелся и женился на москвичке. Уехал с ней и маленькой дочкой в Израиль, где и умер на десятый день новой жизни. Дунский Юлий Теодорович. Мой одноклассник. Как и я, до ухода в армию - студент сценарного факультета ВГИКа. Вернувшись в Москву, мы закончили институт и стали сценаристами.
Женился Юлий поздно, но счастливо. В последние годы жизни он тяжело болел астма и последствия лечения кортикостероидами , очень страдал и в марте 1982-го года застрелился, не дожив четырех месяцев до 60-ти лет. Фрид Валерий Семенович. Это я. Михайлов Юрий Михайлович. До ареста студент-первокурсник режиссерского факультета ВГИКа. Ему ОСО дало поменьше: восемь лет. Отбыв срок, вернулся в Москву совсем больным и вскоре умер. Бубнова Елена Андреевна. До ареста - студентка ИФЛИ.
Срок - если не ошибаюсь, 5 или 7 лет - отбывала не в лагерях, а на Лубянке. После освобождения работала в московском Историческом музее, ушла на пенсию - а в этом году, я слышал, умерла. Левенштейн Виктор Матвеевич. До тюрьмы - студент Горного института. Школьное прозвище "Рыбец" мама имела неосторожность назвать его при однокласниках рыбонькой. В протоколах это превратилось в подпольную кличку. Получил пять лет, отбыл их. Работал в Москве, канд. Эмигрировал в США. Таптапова Светлана - отчества не помню.
Срок пять лет. Сейчас, насколько мне известно, в Москве, логопед, доктор медицинских наук. Каркмасов Эрик. Об этом своем "сообщнике" ничего, кроме имени, не знаю: ни разу в жизни не видел. Он был приятелем Сулимова. Получил, кажется, пять лет. Ермакова Нина Ивановна. До ареста студентка Станкоинструментального института. Срок - три года. Попала под амнистию 1945-го года; освободившись из лагеря, была выслана в Бор, пригород Горького.
Там познакомилась со своим будущим мужем - тогда доктором физико-математических наук, а теперь академиком В. Живет в Москве; мы дружим и время от времени видимся. Левин Михаил Львович. Он на год старше остальных и к моменту ареста кончал физфак МГУ; несданным остался один только экзамен. Изъятая у него при задержании "Теория возмущений" очень обрадовала чекистов, но оказалось - математический труд. Миша получил 3 года. Срок отбывал на одной из "шараг" - спецлабораторий. В 45-м освободился по амнистии, был сослан в Бор; потом работал в Тюмени, затем в Москве. Профессор, доктор физико-математических наук, отец трех детей. Эрудит и человек многих талантов, он был всю жизнь окружен друзьями, поклонниками и поклонницами.
Этим летом умер - несправедливо рано. Коган Марк Иосифович. В детстве его звали Монькой а в протоколы вошло: "подпольная кличка - Моня". До тюрьмы - студент юридического института. Получил 5 лет, отбыл их, работал юрисконсультом в Кзыл-Орде, окончил заочно два института. Женился на девушке, с которой познакомился в лагере. Сейчас женат на другой; отец двух детей и дед двух внуков, а кроме того кандидат юридических наук и один из самых авторитетных московских адвокатов. Сулимова Анна Афанасьевна, мать Володи. Ее отправили не в лагерь, а в ссылку, где она страшно бедствовала - по словам моей мамы, даже милостыню просила. В наше "дело" она попала, по-видимому, из-за того, что дома у них хранились драгоценности - приданое ее сватьи, матери Лены Бубновой.
Та, говорили, до того как выйти за революционера, была замужем за кем-то из миллионеров Рябушинских. Ленину мать посадили заодно с Бубновым: драгоценности остались дочери. А Володина мать уцелела. Она вела хозяйство, изредка продавая по камешку: деньги нужны были - ведь война, цены на продукты бешеные. Будь Володькина воля, он бы живо разбазарил все богатство - проел и пропил бы вместе с нами. Но мама не позволила. Чекисты об этом знали и конфисковали драгоценности, не оставив на воле никого из Сулимовых. Просто и остроумно. Наверное, нужно объяснить, почему Особое Совещание - ОСО - не стригло всех под одну гребенку: в нашем деле мера наказания варьирует - от 10-ти с конфискацией до ссылки. Во-первых, даже для правдоподобия надо было выделить "террористическое ядро" - это те, кому влепили по червонцу.
Во-вторых, Левина, скажем, и Когана арестовали месяца на три-четыре позже, чем нас, главных. Они были морально подготовлены и не стали подписывать, как мы, все подряд. И восьмой пункт с них сняли. К слову сказать, ее тоже посадили - несколько погодя, по так называемому "аллилуевскому делу". Ревекке Сауловне пришлось куда хуже, чем нам: на допросах ее жестоко избивали, вся спина была в рубцах. На свободу она вышла полным инвалидом, уже после смерти Сталина. И еще - маленькое примечание к примечаниям. Я пишу по памяти и заранее приношу извинения за возможные неточности - в отчествах, названиях учреждений и т. Заодно хочу исправить чужую неточность. О нашем деле мне встречались упоминания в нескольких публикациях.
Но наш-то не Данилович, а Максимович. Его отец был работником не такого высокого ранга, как однофамилец, - но достаточно ответственным, чтобы удостоиться расстрела. Теперь очередь дошла до сокамерников, людях очень разных, которые, каждый по-своему, скрашивали мое тюремное житье. Начну с Малой Лубянки, с "гимназии". После двух недель одиночки меня перевели в общую камеру - и сразу жить стало лучше, жить стало веселей. Моими соседями были бывший царский офицер, а в советское время - командир полка московской Пролетарской дивизии Вельяминов, инженер с автозавода им. Сталина Калашников, ветеринарный фельдшер Федоров, танцовщик из Большого Сережа фамилию не помню, он недолго просидел с нами и Иван Иванович Иванченко. Позднее появился "Радек"; с его прихода и начну. Открылась с лязгом дверь и в камеру вошел низкорослый мужичонка. Прижимая к груди надкусанную пайку, он испуганно озирался: неизвестно, куда попал, может, тут одни уголовники, отберут хлеб, обидят.
Это был его первый день в тюрьме. Может, пятьдесят восьмая? Они сказали - как у Радека. Териорист, сказали. Все стало понятно: 58-8, террор. Радеком мы его и окрестили. Настоящую фамилию я даже не запомнил - зато отлично помню его рассказ о первом допросе. По профессии он был слесарь-водопроводчик. Привезли его ночью, и сразу в кабинет к следователям. Их там сидело трое.
Один показал на портрет вождя и учителя, спросил: - Кто это? Рассказывай, чего против него замышлял? Был и такой, менее затасканный вариант в их лексиконе. Ну, будешь рассказывать? Второй следователь сказал коллеге: - Да чего ты с ним мудохаешься? Дать ему пиздюлей - и все дела! Они опрокинули стул, перегнули через него своего клиента и стали охаживать по спине резиновой дубинкой. Дальше - его словами: "Кончили лупить, спрашивают: ну, будешь говорить? Я им: - Граждане, может, я чего забыл? Так вы подскажите, я вспомню!
А Степанов - это товарищ мой, он в попы готовится, а пока что поет в хоре Пятницкого. Это товарищ мой. Тут я и правда вспомнил. Знаю, говорю. Союз Советских Социалистических Республик. А он смеется: вот и не так! Рассказал я им это, они такие радые стали: - Ну вот! Давно бы так. Я говорю: - А вы бы сразу сказали, граждане. Драться-то зачем?
Они спрашивают: - Жрать хочешь? Принесли мне каши в котелке - масла налито на палец! Кашу я низанул, а про хлеб говорю: - Можно с собой взять? Дали подписать бумажку - про восьмую статью - и отпустили". Это было простое дело, вряд ли следствие длилось долго: вскоре Радека от нас забрали, дали на бедность, думаю, лет восемь и отправили жопой клюкву давить. А вот Вельяминов сидел под следствием долго - и не в первый раз, если мне не изменяет память. Это был в высшей степени достойный человек, выдержанный, терпеливый. Ему приходилось туго: не от кого было ждать передачи, и он уже доходил. Замечено: на тюремной пайке без передач можно было благополучно просуществовать месяца два-три. Дальше начинались дистрофия, пеллагра, голодные психозы.
У Вельяминова уже не было ягодиц, кожа шелушилась и отставала белыми клочьями - но с психикой все было в порядке. Те, кто получал передачи, не то, чтобы делились с сокамерниками, но обязательно угощали каждого - чем-нибудь.. Вельяминов отказывался от угощения; а если давал уговорить себя, сдержанно благодарил и принимался есть - неторопливо, даже изящно. От него, между прочим, я впервые услышал, что сфабрикованные чекистами дела случались задолго до знаменитого процесса "Промпартии": оказывается, еще в двадцатые годы на Лубянке вызревало "дело военных" - о мифическом заговоре бывших царских офицеров во главе с Брусиловым. Царский генерал, автор вошедшего во все учебники "брусиловского прорыва", он поступил на службу советской власти и преподавал в военной академии, не подозревая о той роли, которую ему готовят неблагодарные новые хозяева. Но старику повезло: он умер, и "дело" как-то само собой заглохло. Ликвидировать неблагонадежных военспецов пришлось по-одиночке, как Вельяминова. Впрочем, не совсем по-одиночке - вместе с ним арестовали сына Петю, тогда совсем мальчишку. Это Петр Вельяминов, замечательный актер, которого теперь все знают. От отца он унаследовал интеллигентность и обаяние - и ведь сумел не растерять их в скитаниях по лагерям и тюрьмам.
С отцом я познакомился в 44-м году, а с сыном - в Доме Кино, сорок лет спустя куда до нас Дюма-отцу с его 20 и 10 лет спустя! Надо сказать, что от каждого из сокамерников я узнавал что-нибудь новое и любопытное. Так, Сережа объяснил мне, что нога у меня не "танцевальная": у балетного танцовщика второй и третий пальцы должны быть длиннее большого. А у меня, как на грех, выступал вперед большой. О балетной карьере, правда, я не мечтал - но все равно, интересно было послушать. Даже Радек успел сообщить нам рецепт каких-то особых шанежек, которые пекут у него на родине кажется, на Алтае: на горячую, прямо с огня, шаньгу выливают сырое яйцо. Голодных людей кулинарные рецепты особенно интересуют; я слышал, что и в окопах, как в тюремных камерах, разговоры о еде любимое времяпрепровождение. До сих пор жалею, что так и не попробовал каймака: о нем очень вкусно рассказывал Калашников он был родом из казачьих краев. С топленого молока снимают румяную пенку - и в горшок. А горшок - в погреб, на холод.
Следующую порцию топленой пенки укладывают в тот же горшок - и через несколько дней получается что-то вроде слоеного торта, нежнейшего и вкуснейшего, по словам рассказчика. Вот даже сейчас пишу - и слюнки текут! Сведенья, которыми делился с нами ветфельдшер Федоров, были особого свойства. Одно из его профессиональных наблюдений особенно часто вспоминаю теперь, на склоне лет. А проведут мимо молодую кобылку, встрепенется, поднимет голову и - и-го-го! Рассказы Федорова раскрыв рот слушал Иван Иванович Иванченко. Узнав, что особенно крепкие надежные гужи получаются из бычьих членов тушу подвешивают за этот предмет, чтобы под тяжестью он вытянулся до нужной длины , Иван Иванович ужасался: - Подвешивают? А услышав, что коровам аборт делают так: вводят один расширитель, потом другой - Иван Иванович спросил: - Куда? Родом Иванченко был из Ростова-на-Дону. Считается, что ростовчане народ ушлый и смышленый; в блатном мире ростовских воров уважали почти как сибирских а московских не уважали совсем.
Но наш Иван Иванович не поддержал репутацию Ростова-папы. Был доверчив и наивен до неправдоподобия - даже глуповат, честно говоря. Знал ведь, что дадут срок и ушлют черт знает куда - было, было о чем тревожиться! Но его почему-то больше всего волновало, что за время отсидки пропадет профсоюзный стаж. В чем состояло его преступление, не помню; скорей всего, кроме болтовни ничего не было. А вот за стариком Федоровым грешок водился. У них в Зарайске работали ветврачами братья Невские одного, главного, кажется и звали Александром. Федоров их очень уважал и поэтому согласился помочь в важном деле. Братья задумали - ни больше, ни меньше - изменить ситуацию в стране конституционным путем. Для этого они намеревались на выборах в Верховный Совет выдвинуть своего кандидата и агитировать за него.
До агитации дело не дошло: всю зарайскую партию д-ра Невского - человек семь-восемь - арестовали и переселили на Лубянку. Мы с ним не спорили: похоже, что наивные люди жили не только в Ростове-на-Дону. Наши с Федоровым фамилии начинались на одну букву и это причиняло некоторое неудобство. Дело в том, что по лубянским правилам надзиратель, приглашая кого-то из общей камеры на допрос, не имел права называть фамилию: вдруг в соседней камере сидит одноделец услышит и будет знать, что такой-то арестован. А это не полагалось; подследственного надо было держать в полном неведении относительно того, что делается в мире - и в частности в других камерах. Однодельцев, разумеется, вместе не сажали. Более того, во избежание случайной встречи в коридоре, когда одного ведут с допроса, а другого на допрос, надзиратель непрерывно цокал языком "Тск! Это было предупреждением - как колокольчик прокаженного в средние века: берегись, иду! Услышав сигнал, встречный вертухай запихивал своего подопечного в "телефонную будку" - так мы прозвали глухие фанерные будочки, расставленные в тюремных коридорах специально на случай неожиданной встречи. На местном диалекте это называлось "встретить медведя".
Когда цоканье или шипенье удалялось на безопасное расстояние, вертухай выпускал своего и вел дальше, придерживая за сцепленные на копчике руки. Большинство надзирателей только слегка касались наших запястий; но были и добросовестные служаки: те вздергивали сцепленные за спиной руки чуть ли не до лопаток... Так вот, когда в камере отворялась кормушка и надзиратель говорил "На кэ", свою фамилию должен был, подбежав к двери, негромко назвать Калашников, "На вэ" - отзывался Вельяминов; а "На фэ" мы с Федоровым оба пугались: ничего приятного вызов не сулил; оба срывались с места. Потом один из двоих с облегчением возвращался на свою койку, а другой уходил. Надзиратели понимали, что в камерах вызова ждут с замиранием сердца: кто его знает, куда поведут! И один из вертухаев придумал себе забаву. Вызывая камеру на прогулку, нарочно делал паузу: "На пэ... Трудно жилось в тюрьме курящим. Если у кого и была махорка, запас быстро кончался; с горя пробовали курить листья от веника, которым мели камеру. Не было и бумаги; умельцы исхитрялись, оторвав уголок маскировочной шторы, расщепить толстую синюю бумагу на несколько слоев и использовать на закрутку.
С огоньком тоже обстояло скверно: надзиратели имели право дать прикурить только два или три раза в день я не курил, поэтому точно не помню. А если, не вытерпев, кто-нибудь обращался с просьбой в неурочное время, то слышал в ответ многозначительное: - Своя погаснет. Верю, что за либерализм вертухаям грозили серьезные неприятности. Голь на выдумки хитра. На Вологодской пересылке, лет через пять, я познакомился со способом добывания огня из ничего. От подбивки бушлата отщипывался кусок серой ваты; из него делались две плоские лепешки; одну ладонями скатывали в жгутик, плотно заворачивали во вторую и, сняв ботинок, быстро-быстро катали подошвой по полу. Потом жгутик резко разрывали пополам - и прикуривали от тлеющего трута. Я тогда вспомнил Сетона-Томпсона: как индейцы добывают огонь трением. Попробовал сам - не вышло. А у других хорошо получалось, особенно у блатных: большой опыт, "тюрьма дом родной".
Москва, ул. Шеф-редактор Бойко А.
Кто кого сгребет, тот того и у-у... Знаешь, как там дальше? Я знал. Отвечал без радости: - Ну вы, вы меня сгребли.
Или для разнообразия: "телись, Фрид" Мы не таких ломали! И так далее, до бесконечности - вернее, до утра. Он еще успевал почитать газету, поговорить с женой по телефону - вполголоса и в основном междометиями, выпить свой несладкий чай. А под конец, глянув на часы, отпускал меня: - Иди пока. И думай, думай. Меня отводили в камеру, я стаскивал сапог - но до второго дело не доходило; надзиратель объявлял: - Подъем! Это значило, что весь день я должен был сидеть на узкой койке, не прислоняясь спиной к стене и не закрывая глаз.
Днем спать не разрешалось, за этим надзиратель следил, то и дело заглядывая в глазок - "волчок" на тюремном языке. Стоило мне закрыть на секунду глаза, вертухай начинал теребить заслонку волчка: - Не спитя! Не спитя! Можно было, конечно, гулять по камере, но в одиночке на Малой Лубянке особенно не разгуляешься: узкая келья в подвале или полуподвале, от двери до стены два метра двадцать, расстояние между койкой и боковой стенкой сантиметров пятьдесят. Окна нет вовсе, неярко горит лампочка за решеткой над дверью - тоже заключенная... На душе погано. Так проходил день.
Дождавшись команды "отбой", я стаскивал сапог - и повторялась сказка про белого бычка: вызывали на допрос, Макарка спрашивал, не готов ли я дать чистосердечные показания, советовал телиться - и так до следующего утра. На третий день я забеспокоился. И тут судьба дала мне мой шанс - в лице тюремного врача. Раз в неделю, а может и чаще, камеры обходил испуганный человечек с рыжим как веснушка пятном во всю щеку. Задавал всегда один и тот же вопрос: "Клопы есть? Прежде, чем врач выскочил в коридор, я успел проговорить: - У меня температура. Он сунул мне градусник и вышел.
Дверь одиночки захлопнулась. Вспомнив опыт школьных лет, я незаметно нащелкал температуру ногтем по головке градусника. Врач вернулся, посмотрел на термометр: 37,7 набивать больше я остерегся. И позволил мне лежать два часа. На мою удачу - может быть, из-за незначительности послабления - следователю об этом не доложили. А полагалось бы. Потому что за два часа я отлично высыпался.
Приходил на допрос и чуть не валился со стула, симулируя крайнее изнеможение - но подписывать протокол о террористических намерениях все равно отказывался. Теперь уже забеспокоился Макарка. Ты сидя спишь. На пятый день он сказал: - Нет, точно, ты спишь. Не может человек не спать пять суток! Продержите меня еще дней десять, и я вам что угодно подпишу. А пока что я в здравом уме и повторяю: никаких разговоров о терроре мы не вели.
И Макаров отступился. Не думаю, чтоб он пожалел меня. Пожалел себя: надвигались майские праздники и, конечно же, хотелось погулять два-три дня. А я радовался: перехитрил их! Маленькая, а победа... К вопросу о терроре мы с Макаровым вернулись месяца через полтора. Он показал мне протоколы допросов четырех ребят - вернее, только их подписи и ответы на вопрос, был ли в присутствии Фрида разговор о желательности насильственной смерти Сталина.
Уж не знаю, какими способами он и другие следователи выбили из них нужный ответ, но только все четверо подтвердили: да, такой разговор был. Ты изобличен полностью, поверят четверым, а не одному. Давай, подписывай. И я смалодушничал, подписал такое же признание. Но странное дело: после этого я почувствовал даже какое-то облегчение. Теперь мне было все равно - хуже быть уже не могло. Так же думали и мои однодельцы.
Легче стало и следователям. Главное признание было получено, оставалось только проверить драматургию, свести несколько линий в один сюжет, распределить роли - кому главную, кому - второго плана. Например, про Юру Михайлова, самого младшего из нас, в одном из протоколов было написано: "Михайлов сам не высказывался, но поддерживал наши антисоветские выпады криками "Так! Но эти крики обошлись ему в восемь лет. Из лагеря он привез туберкулез, шизофрению и умер через несколько лет после выхода на свободу, совсем молодым. Изредка в следовательских кабинетах появлялись прокуроры. Но узнавали мы об этом только в конце допроса, подписывая протокол.
Рядом с подписью следователя стояло: военный прокурор такого-то ранга такой-то. Или они были советники юстиции?.. Фамилию одного я запомнил: Дорон. Кажется, о нем с похвалой отозвался недавно кто-то из огоньковских авторов. Не знаю, не знаю... Поведением эти представители закона не отличались от следователей: вопросы задавали тем же издевательским тоном, так же презрительно улыбались, так же топили нас... Шайке террористов полагался атаман.
Так следователи и ставили вопрос: "Кто в вашей группе был вожаком? Но тут произошла накладка: кроме Володьки еще двое или трое на этот вопрос ответили: "Я". Это было легче, чем валить главную вину на другого. У меня хоть было формальное основание: собирались-то чаще всего в моей квартире. А вот у Юлика Дунского никаких оснований не было - кроме врожденной порядочности. По-моему, наши протоколы с этим ответом не вошли в дело, а сулимовский остался. Случалось, что кто-то из подследственных, устыдившись, брал назад особо нелепое признание.
Так, Светлана Таптапова, девушка, которую я видел один раз в жизни, показала на допросе, что я чуть ли не вовлек ее в антисоветскую группу. И когда бы только успел? Мы ведь с ней на том дне рождения только поздоровались и попрощались. Но через несколько дней она объявила, что это неправда, она Фрида оговорила - и следователь занес ее слова в протокол. А чуть погодя в новом протоколе появилось новое признание: "Я пыталась ввести следствие в заблуждение. Искренне раскаиваюсь в этом и подтверждаю свои первоначальные показания в отношении Фрида". Все это я прочитал, когда знакомился с делом при подписании 206-й - об окончании следствия.
И подумал: бедная девочка! Зачем упиралась? Только лишнее унижение. Все равно - нажали посильней, заставили. Следователей должны были радовать такого рода завитки: они украшали дело, придавали ему правдоподобие. Так же, как обязательная подпись подследственного после зачеркнутого слова - скажем, "во вторник" исправлено на "в среду": "исправленному верить". Это как бы подсказывало будущему историку: видите, какая скурпулезная точность?
Значит, и всем их признаниям следует верить... Фарисейство, очень типичное для страны с замечательной конституцией и полным отсутствием гарантируемых ею прав и свобод. Вот со мной получился маленький конфуз. Уже когда все было записано и подписано - да, хотели стрелять или бросить гранату из окна квартиры, где жила Нина Ермакова, - меня вызвал на допрос Макаров. Вопреки обыкновению, он не стал вести со мной долгих разговором, а молча настрочил протокол очень короткого допроса - допроса, который даже и не начинался. Мне бы обрадоваться - а я возмутился: - Э, нет! Этого я подписывать не буду.
Знаем мы эти номера: сейчас - подпиши, а завтра - "Фрид, вы напрасно пытаетесь ввести следствие в заблуждение. Показаниями соучастников вы полностью изобличены, окна выходят на правительственную трассу... Я сразу так и сказал: выходят на улицу!.. Макаров заколебался. Прикрыл на секунду глаза, вспоминая. Прикинул в уме и растерянно посмотрел на меня. Если считать по-твоему, то получается, что на улицу.
Но я тебе даю честное слово: окна выходят во двор. Я там был! И я поверил - чувствовал, что он не валяет дурака, а говорит всерьез. Подписал протокол и вернулся в камеру. Весь день думал: как же так? В чем ошибка? И вдруг меня осенило: ведь на каждый этаж ведет не один, а два марша лестницы.
Поднялся по одному, повернулся и пошел вверх по другому. И то, что было справа, оказалось слева - и наоборот. Конечно же, окна выходят во двор! Но все дело в том, что ни разу никто из нас не глядел в эти окна: во-первых, они были наглухо закрыты светомаскировочными шторами из плотного синего полукартона - шла война; а во-вторых, не к чему нам было глядеть: не собирались же мы, в самом деле, убивать Сталина. Возможно, следователям, поверившим нам на слово, что окна смотрели на Арбат, вышел нагоняй от начальства: почему не проверили сразу? Пришлось вносить уточнение. Впрочем, на наших сроках это никак не отразилось; никто больше не вспоминал о мелком недоразумении, и все террористы получили по причитавшемуся им "червонцу" - 10 лет ИТЛ, исправительно-трудовых лагерей.
Да мы и сами не придавали этой путанице большого значения. Во двор, не во двор - какая разница? Сказал: - Этого разговора я сейчас не помню, но вполне допускаю, что он мог быть. Очную ставку нам устроили не в начале, как полагалось бы, а в самом конце следствия. Ведь целью ее было не установить истину, а наоборот, запротоколировать совпадение наших лже-признаний - к этому моменту весь сценарий был уже коллективно написан и отредактирован. Вид у Володи был несчастный, лицо худое и бледное: у него на воле никого не осталось, арестовали по нашему делу и жену, и мать, так что он сидел без передач. А у меня в кармане был апельсин витамины, присланные мамой.
И я, подписав протокол, попросил разрешения отдать этот апельсин Сулимову. Самыми легкомысленными участниками сколоченной на обеих Лубянках "молодежной антисоветской террористической группы" были, думаю, я и Шурик Гуревич. Когда нас свели на очной ставке, мы забавлялись тем, что ответы диктовали стенографистке не человеческим языком, а на безобразном чекистском жаргоне: - Сойдясь на почве общности антисоветских убеждений, мы со своих вражеских позиций клеветнически утверждали, что якобы... Стенографистка умилялась: - Какие молодцы! Говорят, как пишут! Иногда мне кажется, что здесь какая-то аберрация памяти. Было это уже перед подписанием 206-й статьи - об окончании следствия.
Равнодушно повторив все, что было сказано раньше на допросах и поставив подписи, мы попросили разрешения проститься - и они разрешили. Мы обнялись, поцеловались - и расстались, как нам казалось, навсегда. Мне почудилось, что на лицах следователей мелькнуло что-то вроде сострадания... Или мне все это только привиделось и не было такого? Как они могли разрешить? А вдруг я, подойдя близко, кинусь на Дунского и перегрызу ему горло? Или он выколет мне пальцами глаза?..
Да нет, наверно было это. Ведь знали же они прекрасно, что ни за что, ни про что отправляют мальчишек в лагеря... Когда я в первый раз отправился в армию, отец, подполковник медицинской службы, дал мне свою офицерскую. На Ярославской пересылке я ее проиграл в очко приблатненным ребятам-разведчикам и получил на сменку новенькую солдатскую. Тогда я огорчился, а ведь оказался в выигрыше: солдатская шинель в сто раз удобней для походной - и тюремной - жизни. В отличие от офицерской, она не приталена; расстегнешь хлястик - вот тебе и одеяло, и матрац. В тот первый раз из Ярославля меня вернули в Москву, "в распоряжение военкомата", а через несколько дней послали в Тулу.
Куда я приехал, уже известно. Дают 300 граммов хлеба и воду; на третий день полагается миска щей. Но забавная и приятная деталь: по какому-то неписанному правилу - скорей всего, традиция царских тюрем - эту миску наливают до краев. И дают не то, что в камеры - одну гущу!.. Говорят, были карцеры и построже - холодные, с водой на полу. Но я в таких не сидел. К нашему удовольствию, они использовали его в своем сценарии "Закон".
Если кто-то утверждал, например, что Сталин диктатор, то утверждал, разумеется, "клеветнически", а слово "диктатор" предварялось обязательным "якобы" - словно составляющий протокол дважды открещивался от богохульника: чур меня, чур! По делу проходили еще три девчонки и одна пожилая женщина. Вот состав участников "группы": 1. Сулимов Владимир Максимович. К моменту ареста инвалид войны, помощник режиссера на "Мосфильме" Поступал во ВГИК, но не прошел: сказал на экзамене Григорию Александрову, что ему не нравятся его комедии. Получил 10 лет с конфискацией имущества. Умер в лагере.
Сухов Алексей Васильевич. Умнейший был парень, наверно, самый одаренный из всех - но не простой, "с достоевщинкой". Получил 10 лет, умер в лагере. Вскоре после нашего ареста на Лубянку попал и Лешкин младший брат, школьник Ваня. Этому повезло больше: отсидел свое и вернулся домой - возмужавший, красивый. Гуревич Александр Соломонович. Перед арестом - студент-медик.
Отбыв 10 лет в лагере где познакомился со своим тезкой Солженицыным и еще два года на "вечном поселении", вернулся в Москву и переменил профессию - стал экономистом. До тюрьмы был женат, но жена не дождалась его. Шурик женился снова: сначала в ссылке на очень славной полуяпонке-репатриантке. Потом развелся и женился на москвичке. Уехал с ней и маленькой дочкой в Израиль, где и умер на десятый день новой жизни. Дунский Юлий Теодорович. Мой одноклассник.
Как и я, до ухода в армию - студент сценарного факультета ВГИКа. Вернувшись в Москву, мы закончили институт и стали сценаристами. Женился Юлий поздно, но счастливо. В последние годы жизни он тяжело болел астма и последствия лечения кортикостероидами , очень страдал и в марте 1982-го года застрелился, не дожив четырех месяцев до 60-ти лет. Фрид Валерий Семенович. Это я. Михайлов Юрий Михайлович.
До ареста студент-первокурсник режиссерского факультета ВГИКа. Ему ОСО дало поменьше: восемь лет. Отбыв срок, вернулся в Москву совсем больным и вскоре умер. Бубнова Елена Андреевна. До ареста - студентка ИФЛИ. Срок - если не ошибаюсь, 5 или 7 лет - отбывала не в лагерях, а на Лубянке. После освобождения работала в московском Историческом музее, ушла на пенсию - а в этом году, я слышал, умерла.
Левенштейн Виктор Матвеевич. До тюрьмы - студент Горного института. Школьное прозвище "Рыбец" мама имела неосторожность назвать его при однокласниках рыбонькой. В протоколах это превратилось в подпольную кличку. Получил пять лет, отбыл их. Работал в Москве, канд. Эмигрировал в США.
Таптапова Светлана - отчества не помню. Срок пять лет. Сейчас, насколько мне известно, в Москве, логопед, доктор медицинских наук. Каркмасов Эрик. Об этом своем "сообщнике" ничего, кроме имени, не знаю: ни разу в жизни не видел. Он был приятелем Сулимова. Получил, кажется, пять лет.
Ермакова Нина Ивановна. До ареста студентка Станкоинструментального института. Срок - три года. Попала под амнистию 1945-го года; освободившись из лагеря, была выслана в Бор, пригород Горького. Там познакомилась со своим будущим мужем - тогда доктором физико-математических наук, а теперь академиком В. Живет в Москве; мы дружим и время от времени видимся. Левин Михаил Львович.
Он на год старше остальных и к моменту ареста кончал физфак МГУ; несданным остался один только экзамен. Изъятая у него при задержании "Теория возмущений" очень обрадовала чекистов, но оказалось - математический труд. Миша получил 3 года. Срок отбывал на одной из "шараг" - спецлабораторий. В 45-м освободился по амнистии, был сослан в Бор; потом работал в Тюмени, затем в Москве. Профессор, доктор физико-математических наук, отец трех детей. Эрудит и человек многих талантов, он был всю жизнь окружен друзьями, поклонниками и поклонницами.
Этим летом умер - несправедливо рано. Коган Марк Иосифович. В детстве его звали Монькой а в протоколы вошло: "подпольная кличка - Моня". До тюрьмы - студент юридического института. Получил 5 лет, отбыл их, работал юрисконсультом в Кзыл-Орде, окончил заочно два института. Женился на девушке, с которой познакомился в лагере. Сейчас женат на другой; отец двух детей и дед двух внуков, а кроме того кандидат юридических наук и один из самых авторитетных московских адвокатов.
Сулимова Анна Афанасьевна, мать Володи. Ее отправили не в лагерь, а в ссылку, где она страшно бедствовала - по словам моей мамы, даже милостыню просила. В наше "дело" она попала, по-видимому, из-за того, что дома у них хранились драгоценности - приданое ее сватьи, матери Лены Бубновой. Та, говорили, до того как выйти за революционера, была замужем за кем-то из миллионеров Рябушинских. Ленину мать посадили заодно с Бубновым: драгоценности остались дочери. А Володина мать уцелела. Она вела хозяйство, изредка продавая по камешку: деньги нужны были - ведь война, цены на продукты бешеные.
Будь Володькина воля, он бы живо разбазарил все богатство - проел и пропил бы вместе с нами. Но мама не позволила. Чекисты об этом знали и конфисковали драгоценности, не оставив на воле никого из Сулимовых. Просто и остроумно. Наверное, нужно объяснить, почему Особое Совещание - ОСО - не стригло всех под одну гребенку: в нашем деле мера наказания варьирует - от 10-ти с конфискацией до ссылки. Во-первых, даже для правдоподобия надо было выделить "террористическое ядро" - это те, кому влепили по червонцу. Во-вторых, Левина, скажем, и Когана арестовали месяца на три-четыре позже, чем нас, главных.
Они были морально подготовлены и не стали подписывать, как мы, все подряд. И восьмой пункт с них сняли. К слову сказать, ее тоже посадили - несколько погодя, по так называемому "аллилуевскому делу". Ревекке Сауловне пришлось куда хуже, чем нам: на допросах ее жестоко избивали, вся спина была в рубцах. На свободу она вышла полным инвалидом, уже после смерти Сталина. И еще - маленькое примечание к примечаниям. Я пишу по памяти и заранее приношу извинения за возможные неточности - в отчествах, названиях учреждений и т.
Заодно хочу исправить чужую неточность. О нашем деле мне встречались упоминания в нескольких публикациях. Но наш-то не Данилович, а Максимович. Его отец был работником не такого высокого ранга, как однофамилец, - но достаточно ответственным, чтобы удостоиться расстрела. Теперь очередь дошла до сокамерников, людях очень разных, которые, каждый по-своему, скрашивали мое тюремное житье. Начну с Малой Лубянки, с "гимназии". После двух недель одиночки меня перевели в общую камеру - и сразу жить стало лучше, жить стало веселей.
Моими соседями были бывший царский офицер, а в советское время - командир полка московской Пролетарской дивизии Вельяминов, инженер с автозавода им. Сталина Калашников, ветеринарный фельдшер Федоров, танцовщик из Большого Сережа фамилию не помню, он недолго просидел с нами и Иван Иванович Иванченко.
Или же делался пропуск в тексте, словно опускалось нечто непечатное: "клеветали на............ Почему, для чего? До сих пор не нахожу разгадки. Возможно, машинистки, перепечатывавшие протоколы, не должны были даже подозревать, что такая кощунственная мысль может прийти кому-то в голову.
Надо сказать, что с легкостью признавшись в разговорах, которые обеспечили нам срок по ст. П антисоветская агитация во время войны и - 11 участие в антисоветской группе или организации , все мы начали упираться, когда дело дошло до пункта 8 через 17 - соучастие в террористической деятельности. Это уж была такая белиберда, что мы не сразу поверили в серьезность обвинения. А когда поверили, многие испугались: ведь за это наверняка расстреляют! В расстрел я почему-то не верил - но и не сомневался, что дадут 10 лет. Признаваться же в том, о чем не только не говорили, но и не думали, не хотелось.
Сейчас-то приятно было бы подтвердить: да, готовили покушение. И корреспондент молодежной газеты восхитился бы: "Вот, были ведь отважные молодые ребята, готовые рискнуть жизнью!.. Возможно, где-то и были - но не мы. И мы не сознавались. Тогда следствие усилило нажим. Именно на этом этапе меня попробовали дожать бессонницей.
Делалось это так. По сигналу отбой я начинал стаскивать сапог, но в этот момент открывалась "кормушка" - оконце в двери моей одиночки - и надзиратель негромко приглашал: "Без вещей" Это значило "на допрос"; еще одно проявление бессмысленной лубянской конспирации. Меня приводили на допрос к Макарову и начиналась обычная бодяга: - Ну, Фрид, будем давать показания? Вынимай камень из-за пазухи. Знаешь, что сказал великий гуманист? Но я-то не враг.
Это как помидор: сорвали зеленый, в темном месте дозревает. Кто кого сгребет, тот того и у-у... Знаешь, как там дальше? Я знал. Отвечал без радости: - Ну вы, вы меня сгребли. Или для разнообразия: "телись, Фрид" Мы не таких ломали!
И так далее, до бесконечности - вернее, до утра. Он еще успевал почитать газету, поговорить с женой по телефону - вполголоса и в основном междометиями, выпить свой несладкий чай. А под конец, глянув на часы, отпускал меня: - Иди пока. И думай, думай. Меня отводили в камеру, я стаскивал сапог - но до второго дело не доходило; надзиратель объявлял: - Подъем! Это значило, что весь день я должен был сидеть на узкой койке, не прислоняясь спиной к стене и не закрывая глаз.
Днем спать не разрешалось, за этим надзиратель следил, то и дело заглядывая в глазок - "волчок" на тюремном языке. Стоило мне закрыть на секунду глаза, вертухай начинал теребить заслонку волчка: - Не спитя! Не спитя! Можно было, конечно, гулять по камере, но в одиночке на Малой Лубянке особенно не разгуляешься: узкая келья в подвале или полуподвале, от двери до стены два метра двадцать, расстояние между койкой и боковой стенкой сантиметров пятьдесят. Окна нет вовсе, неярко горит лампочка за решеткой над дверью - тоже заключенная... На душе погано.
Так проходил день. Дождавшись команды "отбой", я стаскивал сапог - и повторялась сказка про белого бычка: вызывали на допрос, Макарка спрашивал, не готов ли я дать чистосердечные показания, советовал телиться - и так до следующего утра. На третий день я забеспокоился. И тут судьба дала мне мой шанс - в лице тюремного врача. Раз в неделю, а может и чаще, камеры обходил испуганный человечек с рыжим как веснушка пятном во всю щеку. Задавал всегда один и тот же вопрос: "Клопы есть?
Прежде, чем врач выскочил в коридор, я успел проговорить: - У меня температура. Он сунул мне градусник и вышел. Дверь одиночки захлопнулась. Вспомнив опыт школьных лет, я незаметно нащелкал температуру ногтем по головке градусника. Врач вернулся, посмотрел на термометр: 37,7 набивать больше я остерегся. И позволил мне лежать два часа.
На мою удачу - может быть, из-за незначительности послабления - следователю об этом не доложили. А полагалось бы. Потому что за два часа я отлично высыпался. Приходил на допрос и чуть не валился со стула, симулируя крайнее изнеможение - но подписывать протокол о террористических намерениях все равно отказывался. Теперь уже забеспокоился Макарка. Ты сидя спишь.
На пятый день он сказал: - Нет, точно, ты спишь. Не может человек не спать пять суток! Продержите меня еще дней десять, и я вам что угодно подпишу. А пока что я в здравом уме и повторяю: никаких разговоров о терроре мы не вели. И Макаров отступился. Не думаю, чтоб он пожалел меня.
Пожалел себя: надвигались майские праздники и, конечно же, хотелось погулять два-три дня. А я радовался: перехитрил их! Маленькая, а победа... К вопросу о терроре мы с Макаровым вернулись месяца через полтора. Он показал мне протоколы допросов четырех ребят - вернее, только их подписи и ответы на вопрос, был ли в присутствии Фрида разговор о желательности насильственной смерти Сталина. Уж не знаю, какими способами он и другие следователи выбили из них нужный ответ, но только все четверо подтвердили: да, такой разговор был.
Ты изобличен полностью, поверят четверым, а не одному. Давай, подписывай. И я смалодушничал, подписал такое же признание. Но странное дело: после этого я почувствовал даже какое-то облегчение. Теперь мне было все равно - хуже быть уже не могло. Так же думали и мои однодельцы.
Легче стало и следователям. Главное признание было получено, оставалось только проверить драматургию, свести несколько линий в один сюжет, распределить роли - кому главную, кому - второго плана. Например, про Юру Михайлова, самого младшего из нас, в одном из протоколов было написано: "Михайлов сам не высказывался, но поддерживал наши антисоветские выпады криками "Так! Но эти крики обошлись ему в восемь лет. Из лагеря он привез туберкулез, шизофрению и умер через несколько лет после выхода на свободу, совсем молодым. Изредка в следовательских кабинетах появлялись прокуроры.
Но узнавали мы об этом только в конце допроса, подписывая протокол. Рядом с подписью следователя стояло: военный прокурор такого-то ранга такой-то. Или они были советники юстиции?.. Фамилию одного я запомнил: Дорон. Кажется, о нем с похвалой отозвался недавно кто-то из огоньковских авторов. Не знаю, не знаю...
Поведением эти представители закона не отличались от следователей: вопросы задавали тем же издевательским тоном, так же презрительно улыбались, так же топили нас... Шайке террористов полагался атаман. Так следователи и ставили вопрос: "Кто в вашей группе был вожаком? Но тут произошла накладка: кроме Володьки еще двое или трое на этот вопрос ответили: "Я". Это было легче, чем валить главную вину на другого. У меня хоть было формальное основание: собирались-то чаще всего в моей квартире.
А вот у Юлика Дунского никаких оснований не было - кроме врожденной порядочности. По-моему, наши протоколы с этим ответом не вошли в дело, а сулимовский остался. Случалось, что кто-то из подследственных, устыдившись, брал назад особо нелепое признание. Так, Светлана Таптапова, девушка, которую я видел один раз в жизни, показала на допросе, что я чуть ли не вовлек ее в антисоветскую группу. И когда бы только успел? Мы ведь с ней на том дне рождения только поздоровались и попрощались.
Но через несколько дней она объявила, что это неправда, она Фрида оговорила - и следователь занес ее слова в протокол. А чуть погодя в новом протоколе появилось новое признание: "Я пыталась ввести следствие в заблуждение. Искренне раскаиваюсь в этом и подтверждаю свои первоначальные показания в отношении Фрида". Все это я прочитал, когда знакомился с делом при подписании 206-й - об окончании следствия. И подумал: бедная девочка! Зачем упиралась?
Только лишнее унижение. Все равно - нажали посильней, заставили. Следователей должны были радовать такого рода завитки: они украшали дело, придавали ему правдоподобие. Так же, как обязательная подпись подследственного после зачеркнутого слова - скажем, "во вторник" исправлено на "в среду": "исправленному верить". Это как бы подсказывало будущему историку: видите, какая скурпулезная точность? Значит, и всем их признаниям следует верить...
Фарисейство, очень типичное для страны с замечательной конституцией и полным отсутствием гарантируемых ею прав и свобод. Вот со мной получился маленький конфуз. Уже когда все было записано и подписано - да, хотели стрелять или бросить гранату из окна квартиры, где жила Нина Ермакова, - меня вызвал на допрос Макаров. Вопреки обыкновению, он не стал вести со мной долгих разговором, а молча настрочил протокол очень короткого допроса - допроса, который даже и не начинался. Мне бы обрадоваться - а я возмутился: - Э, нет! Этого я подписывать не буду.
Знаем мы эти номера: сейчас - подпиши, а завтра - "Фрид, вы напрасно пытаетесь ввести следствие в заблуждение. Показаниями соучастников вы полностью изобличены, окна выходят на правительственную трассу... Я сразу так и сказал: выходят на улицу!.. Макаров заколебался. Прикрыл на секунду глаза, вспоминая. Прикинул в уме и растерянно посмотрел на меня.
Если считать по-твоему, то получается, что на улицу. Но я тебе даю честное слово: окна выходят во двор. Я там был! И я поверил - чувствовал, что он не валяет дурака, а говорит всерьез. Подписал протокол и вернулся в камеру. Весь день думал: как же так?
В чем ошибка? И вдруг меня осенило: ведь на каждый этаж ведет не один, а два марша лестницы. Поднялся по одному, повернулся и пошел вверх по другому. И то, что было справа, оказалось слева - и наоборот. Конечно же, окна выходят во двор! Но все дело в том, что ни разу никто из нас не глядел в эти окна: во-первых, они были наглухо закрыты светомаскировочными шторами из плотного синего полукартона - шла война; а во-вторых, не к чему нам было глядеть: не собирались же мы, в самом деле, убивать Сталина.
Возможно, следователям, поверившим нам на слово, что окна смотрели на Арбат, вышел нагоняй от начальства: почему не проверили сразу? Пришлось вносить уточнение. Впрочем, на наших сроках это никак не отразилось; никто больше не вспоминал о мелком недоразумении, и все террористы получили по причитавшемуся им "червонцу" - 10 лет ИТЛ, исправительно-трудовых лагерей. Да мы и сами не придавали этой путанице большого значения. Во двор, не во двор - какая разница? Сказал: - Этого разговора я сейчас не помню, но вполне допускаю, что он мог быть.
Очную ставку нам устроили не в начале, как полагалось бы, а в самом конце следствия. Ведь целью ее было не установить истину, а наоборот, запротоколировать совпадение наших лже-признаний - к этому моменту весь сценарий был уже коллективно написан и отредактирован. Вид у Володи был несчастный, лицо худое и бледное: у него на воле никого не осталось, арестовали по нашему делу и жену, и мать, так что он сидел без передач. А у меня в кармане был апельсин витамины, присланные мамой. И я, подписав протокол, попросил разрешения отдать этот апельсин Сулимову. Самыми легкомысленными участниками сколоченной на обеих Лубянках "молодежной антисоветской террористической группы" были, думаю, я и Шурик Гуревич.
Когда нас свели на очной ставке, мы забавлялись тем, что ответы диктовали стенографистке не человеческим языком, а на безобразном чекистском жаргоне: - Сойдясь на почве общности антисоветских убеждений, мы со своих вражеских позиций клеветнически утверждали, что якобы... Стенографистка умилялась: - Какие молодцы! Говорят, как пишут! Иногда мне кажется, что здесь какая-то аберрация памяти. Было это уже перед подписанием 206-й статьи - об окончании следствия. Равнодушно повторив все, что было сказано раньше на допросах и поставив подписи, мы попросили разрешения проститься - и они разрешили.
Мы обнялись, поцеловались - и расстались, как нам казалось, навсегда. Мне почудилось, что на лицах следователей мелькнуло что-то вроде сострадания... Или мне все это только привиделось и не было такого? Как они могли разрешить? А вдруг я, подойдя близко, кинусь на Дунского и перегрызу ему горло? Или он выколет мне пальцами глаза?..
Да нет, наверно было это. Ведь знали же они прекрасно, что ни за что, ни про что отправляют мальчишек в лагеря... Когда я в первый раз отправился в армию, отец, подполковник медицинской службы, дал мне свою офицерскую. На Ярославской пересылке я ее проиграл в очко приблатненным ребятам-разведчикам и получил на сменку новенькую солдатскую. Тогда я огорчился, а ведь оказался в выигрыше: солдатская шинель в сто раз удобней для походной - и тюремной - жизни. В отличие от офицерской, она не приталена; расстегнешь хлястик - вот тебе и одеяло, и матрац.
В тот первый раз из Ярославля меня вернули в Москву, "в распоряжение военкомата", а через несколько дней послали в Тулу. Куда я приехал, уже известно. Дают 300 граммов хлеба и воду; на третий день полагается миска щей. Но забавная и приятная деталь: по какому-то неписанному правилу - скорей всего, традиция царских тюрем - эту миску наливают до краев. И дают не то, что в камеры - одну гущу!.. Говорят, были карцеры и построже - холодные, с водой на полу.
Но я в таких не сидел. К нашему удовольствию, они использовали его в своем сценарии "Закон". Если кто-то утверждал, например, что Сталин диктатор, то утверждал, разумеется, "клеветнически", а слово "диктатор" предварялось обязательным "якобы" - словно составляющий протокол дважды открещивался от богохульника: чур меня, чур! По делу проходили еще три девчонки и одна пожилая женщина. Вот состав участников "группы": 1. Сулимов Владимир Максимович.
К моменту ареста инвалид войны, помощник режиссера на "Мосфильме" Поступал во ВГИК, но не прошел: сказал на экзамене Григорию Александрову, что ему не нравятся его комедии. Получил 10 лет с конфискацией имущества. Умер в лагере. Сухов Алексей Васильевич. Умнейший был парень, наверно, самый одаренный из всех - но не простой, "с достоевщинкой". Получил 10 лет, умер в лагере.
Вскоре после нашего ареста на Лубянку попал и Лешкин младший брат, школьник Ваня. Этому повезло больше: отсидел свое и вернулся домой - возмужавший, красивый. Гуревич Александр Соломонович. Перед арестом - студент-медик. Отбыв 10 лет в лагере где познакомился со своим тезкой Солженицыным и еще два года на "вечном поселении", вернулся в Москву и переменил профессию - стал экономистом. До тюрьмы был женат, но жена не дождалась его.
Шурик женился снова: сначала в ссылке на очень славной полуяпонке-репатриантке. Потом развелся и женился на москвичке. Уехал с ней и маленькой дочкой в Израиль, где и умер на десятый день новой жизни. Дунский Юлий Теодорович. Мой одноклассник. Как и я, до ухода в армию - студент сценарного факультета ВГИКа.
Вернувшись в Москву, мы закончили институт и стали сценаристами. Женился Юлий поздно, но счастливо. В последние годы жизни он тяжело болел астма и последствия лечения кортикостероидами , очень страдал и в марте 1982-го года застрелился, не дожив четырех месяцев до 60-ти лет. Фрид Валерий Семенович. Это я. Михайлов Юрий Михайлович.
До ареста студент-первокурсник режиссерского факультета ВГИКа. Ему ОСО дало поменьше: восемь лет. Отбыв срок, вернулся в Москву совсем больным и вскоре умер. Бубнова Елена Андреевна. До ареста - студентка ИФЛИ. Срок - если не ошибаюсь, 5 или 7 лет - отбывала не в лагерях, а на Лубянке.
После освобождения работала в московском Историческом музее, ушла на пенсию - а в этом году, я слышал, умерла. Левенштейн Виктор Матвеевич. До тюрьмы - студент Горного института. Школьное прозвище "Рыбец" мама имела неосторожность назвать его при однокласниках рыбонькой. В протоколах это превратилось в подпольную кличку. Получил пять лет, отбыл их.
Работал в Москве, канд. Эмигрировал в США. Таптапова Светлана - отчества не помню. Срок пять лет. Сейчас, насколько мне известно, в Москве, логопед, доктор медицинских наук. Каркмасов Эрик.
Об этом своем "сообщнике" ничего, кроме имени, не знаю: ни разу в жизни не видел. Он был приятелем Сулимова. Получил, кажется, пять лет. Ермакова Нина Ивановна. До ареста студентка Станкоинструментального института. Срок - три года.
Попала под амнистию 1945-го года; освободившись из лагеря, была выслана в Бор, пригород Горького. Там познакомилась со своим будущим мужем - тогда доктором физико-математических наук, а теперь академиком В. Живет в Москве; мы дружим и время от времени видимся. Левин Михаил Львович. Он на год старше остальных и к моменту ареста кончал физфак МГУ; несданным остался один только экзамен. Изъятая у него при задержании "Теория возмущений" очень обрадовала чекистов, но оказалось - математический труд.
Миша получил 3 года. Срок отбывал на одной из "шараг" - спецлабораторий. В 45-м освободился по амнистии, был сослан в Бор; потом работал в Тюмени, затем в Москве. Профессор, доктор физико-математических наук, отец трех детей. Эрудит и человек многих талантов, он был всю жизнь окружен друзьями, поклонниками и поклонницами. Этим летом умер - несправедливо рано.
Коган Марк Иосифович. В детстве его звали Монькой а в протоколы вошло: "подпольная кличка - Моня". До тюрьмы - студент юридического института. Получил 5 лет, отбыл их, работал юрисконсультом в Кзыл-Орде, окончил заочно два института. Женился на девушке, с которой познакомился в лагере. Сейчас женат на другой; отец двух детей и дед двух внуков, а кроме того кандидат юридических наук и один из самых авторитетных московских адвокатов.
Сулимова Анна Афанасьевна, мать Володи. Ее отправили не в лагерь, а в ссылку, где она страшно бедствовала - по словам моей мамы, даже милостыню просила. В наше "дело" она попала, по-видимому, из-за того, что дома у них хранились драгоценности - приданое ее сватьи, матери Лены Бубновой. Та, говорили, до того как выйти за революционера, была замужем за кем-то из миллионеров Рябушинских. Ленину мать посадили заодно с Бубновым: драгоценности остались дочери. А Володина мать уцелела.
Она вела хозяйство, изредка продавая по камешку: деньги нужны были - ведь война, цены на продукты бешеные.
План расширения границ Москвы в 2024–2025 году
План блицкрига (Операция «Барбаросса») предполагал взятие Москвы в течение первых 10-12 недель войны. Куда будет расширяться Москва в 2022 году. Как уже говорилось выше, план расширения Москвы до 2025 года был принят столичным правительством в 2005 году. Согласно ему и идет плановое расширение территории города. Бывший глава Чеховского городского округа Григорий Артамонов возглавил Подольск. Местные депутаты проголосовали на внеочередном совете за его кандидатуру. Об этом сообщили в Министерстве территориальной политики Московской области.
Москва - Подольск - Москва
Хитрили бы, упирались изо всех сил. Конечно, под конец они все равно сломали бы нас - но не с такой легкостью. Меня ведь и не били даже. На основании личного опыта я мог бы написать краткую инструкцию для начинающих следователей-чекистов: "Как добиться от подследственного нужных показаний, избегая по возможности мер физического воздействия". Пункт I.
Для начала посадить в одиночку. Я сидел дважды, две недели на Малой Лубянке и месяц на Большой. Пункт II. Унижать, издеваться над ним и его близкими.
Пункт III. Грозить карцером, лишением передач, избиением, демонстрируя для наглядности резиновую дубинку. Пункт IV. Подсадить к нему в камеру хотя бы одного, кто на своей шкуре испытал, что резиновая дубинка - это не пустая угроза.
С Юликом Дунским сидел Александровский, наш посол в довоенной Праге. Его били так, что треснуло небо. А я чуть погодя расскажу о "териористе" по кличке Радек. Пункт V.
Через камерную "наседку" внушать сознание полной бесполезности сопротивления... Думаю, что подобная инструкция существовала. Во всяком случае, все мои однодельцы подвергались такой обработке. Различались только частности; так, Шурику Гуревичу его следователь Генкин, грузный медлительный еврей, говорил: - Гуревич, лично я не бью подследственных.
Я позову трех надзирателей, вас положат на пол, один будет держать голову, другой ноги, а третий будет бить вас по пьяткам вот этой дубинкой. Это очень больно, Гуревич, - дубинкой по пьяткам! Гуревич верил на слово и подписывал сочиненные Генкиным "признания". Излюбленную следователями формулу "готов дать правдивые показания" мы несколько изменили в разговорах между собой, конечно : "готов дать любые правдивые показания".
Должен сказать, что после первых недель растерянности и острого ощущения безнадежности к нам возвратилась способность шутить, относиться к своему положению с веселым цинизмом. Ведь были мы довольно молоды - 21-22 года; а кроме того, инстинкт самосохранения подсказывал, что чувство юмора поможет все это вынести. Ну разве можно было без смеха выслушивать такое: - Вы с Дунским пошли в армию добровольцами, чтобы к немцам перебежать. Знаешь, сколько на этом стуле сидело евреев - немецких шпионов?!
Впрочем, у них достало здравого смысла эту версию не развивать: хватало других обвинений. А в том, что мы все подпишем, они не сомневались. Меня следователь пугал: - Мы из тебя сделаем мешок с говном! Близко познакомился с резиновой дубинкой Юлик Дунский.
Было это так. В середине следствия а мы провели на Лубянке почти год Юлика повели на допрос не к его следователю, а куда-то в другое место. Ввели в комнату, где сидел за маленьким столом и что-то писал незнакомый офицер; подвели к шкафу - обыкновенному платяному шкафу с зеркальной дверцей - и сказали: - Проходите. Он не понял, даже немного испугался: в шкаф?
Может, это камера пыток? Но шкаф оказался всего лишь замаскированным тамбуром перед дверью генерала Влодзимирского - начальника следственной части по особо важным делам. Генерал был импозантен: не то поляк, не то еврей с черными бровями и седыми висками. И Юлик решил, что вот наконец появился шанс сказать большому начальнику всю правду, раскрыть глаза на беззакония его подчиненных: ведь не было же никакой "антисоветской группы", никаких "террористических высказываний" - все это выдумка следователей; все наши "признания" - липа!..
Он стал рассказывать, как мы вернулись из эвакуации, встретились в Москве со школьными друзьями, с Володькой Сулимовым, побывавшим на фронте и тяжело раненым, с его женой Леночкой Бубновой, с Лешкой Суховым, Шуриком Гуревичем... Да, разговаривали, да, высказывали некоторые сомнения, но чтоб готовить покушение на Сталина - это же бред, честное слово, такого не было и быть не могло!.. Генерал слушал, слушал, потом изрек: - Я надеялся, что вы чистосердечно раскаялись - а вы мне рассказываете арабские сказки?! Достал из ящика резиновую дубинку - такую каплевидную, с гофрированной рукояткой - вышел из-за стола, замахнулся и изо всей силы ударил по подлокотнику кресла, в котором сидел Юлий.
Тот держал руки на коленях. Отнял ладони - и увидел на брючинах влажные отпечатки: так моментально вспотели руки в ожидании удара. Юлик рассказывал, что на него навалилось такое отчаянье, такая злость - в том числе на себя, за глупую доверчивость - что он крикнул: - Я думал, вы действительно хотите узнать правду. Но вам не это нужно...
Не буду ничего говорить! Влодзимирский постоял немного, помахивая дубинкой, потом бросил ее на стол. Приказал: - Уведите этого волчонка. И волчонка повели обратно в камеру.
Меня к Влодзимирскому не водили; вот у Шварцмана, его заместителя, я побывал - в конце следствия. Это был тучный человек с лицом бледным от бессонницы. На воле я бы его принял за перегруженного работой главного инженера какого-нибудь большого завода. Он поглядел на моего следователя майора Райцеса, потом на меня и спросил: - А как вы думаете, сколько вам дадут?
На их лицах я увидел выражение обыкновенного человеческого любопытства. Оба хихикнули и на этом разговор окончился. Меня действительно не расстреляли. Расстреляли самого Шварцмана - в 53-м вместе с Влодзимирским и другим заместителем следственной части по ОВД полковником Родосом.
Этот заслуживает отдельного рассказа. Он зашел поглядеть на меня перед нашим переводом с Малой на Большую Лубянку. Маленький, рыжий, с неприятной розовой физиономией, он в тот раз был в штатском - в светлосером хорошем костюме. Снял пиджак, повесил на спинку стула и стал расхаживать по кабинету, заложив за спину короткие ручки, поросшие рыжим пухом.
На брючном ремне - прямо на копчике - была у него желтая кобура крохотного пистолета. По-моему, он нарочно повернулся ко мне задницей, демонстрируя эту кобуру - видимо, представлялся себе зловещей и романтической фигурой. К этому времени я уже признался во всех несуществующих грехах и твердо стоял только на том, что о наших "контрреволюционных настроениях" ничего не знали Нина Ермакова, моя невеста, и два друга детства - Миша Левин и Марк Коган. Я не подозревал, что они уже арестованы.
Мое упрямство Родосу не понравилось и, как сообщил мне мой следователь, полковник отозвался обо мне так: "по меньшей мере мерзавец, а может быть, и хуже". Странная формула; но фразу, мне кажется, достойную войти в историю, он сказал Юлику Дунскому: - Про нас говорят, будто мы применяем азиатские методы ведения следствия, но! Это о Родосе рассказывал на ХХ съезде Хрущев: - Этот пигмей, это ничтожество с куриными мозгами, осмеливался утверждать, будто он выполняет волю партии! Речь шла о пытках, которым Родос лично подвергал не то Эйхе, не то Постышева - точно не помню.
Про Родоса я поверил сразу - такой способен. А вот когда прочитал недавно, что и Шварцман собственноручно пытал в 37-м кого-то из знаменитостей - удивился. В этом усталом пожилом еврее я не разглядел ничего злодейского. Урок дуракам.
Помните, у Гейне: "Тогда я был молод и глуп"? А дальше у него: "Теперь я стар и глуп". К слову сказать, в следственной части по особо важным делам евреев-следователей было много; правда, евреев-подследственных еще больше. На Малой же Лубянке, в областном управлении, если и были среди следователей евреи, то, как пишут про гонококков в лабораторных анализах, "единичные в поле зрения".
Моим был ст. А в глаза - гражданин следователь. Следствие - самая мучительная, полная унижений и отвращения к себе часть моей тюремно-лагерной биографии. А первый, самый тяжелый, период следствия у меня связан с Макаровым.
Но, как ни странно, об этом человеке я думаю без особой злобы - скорее даже, с чем-то похожим на симпатию. Это мне и самому не совсем понятно. Может, это и есть та таинственная связь между палачом и жертвой, о которой столько написано в умных книгах? Не знаю.
Никаких мазохистских комплексов я за собой не замечал. Попробую подыскать какое-нибудь другое, рациональное объяснение. Во-первых, я уже тогда понимал, что вся эта затея наше "дело" не его изобретение. Человек служил, выполнял работу - грязную, даже отвратительную.
Но разве виноват ассенизатор, что от него разит дерьмом? Конечно, мог бы выбрать и другое занятие, с этим я не спорю. Во-вторых, в Макарове было что-то человеческое. Например, когда вечером ему приносили стакан чая с половинкой шоколадной конфеты, он эту половинку не съедал, а брал домой, для сынишки.
Да, именно половинку: шла ведь война, и с кормежкой даже у энкаведистов - во всяком случае у этих, областных - обстояло туго. Проделывал он это каждый раз, слегка стесняясь меня; ребенка Макарка любил, гордился его талантами - тот учился не то в музыкальной, не то в рисовальной школе. А однажды произошел такой случай. Я уже знал, что моя невеста арестована; Макаров даже разрешил мне подойти к окну, поглядеть: пять-шесть женщин вывели на прогулку, и среди них была она.
Женщины уныло ходили по кругу; лицо у Нинки было бледное и несчастное. Кроме полуслепой матери на воле у нее никого не оставалось: отец, арестованный еще до войны, умер в тюрьме, брат был в армии. И я считал, что Нине никто не носит передачи. Потом-то узнал: носила подруга Маришка, дочь академика Варги.
Мне же передачи мама таскала регулярно. Граммов триста сыра из передачи я запихал в маленький полотняный мешочек, туда же втиснул шматок сала и десять кусочков сахара. Мешочек с трудом, но уместился в кармане, и я брал его на каждый допрос - авось уговорю Макарку передать это Нине. И представляете, уговорил в конце концов.
Мой мешочек он отверг: видимо, боялся, что я - стежками или как-нибудь еще - передам Нинке весточку. Я принялся сворачивать кулек, но от волнения руки тряслись и ничего не получалось. И тут, на мою беду, открылась дверь и вошел его сосед по кабинету Жора Чернов. Ко мне этот Чернов не имел никакого отношения, просто их столы стояли в одной комнате.
Но он - исключительно ради удовольствия время от времени подключался к допросу и измывался надо мной как-то особенно пакостно. Большая сволочь был этот Жора; недаром первым из своих коллег получил четвертую, капитанскую, звездочку на погон. Макаров его тоже не любил и побаивался. Когда Чернов вошел в кабинет, Макаров растерялся.
Сказал с жалкой улыбкой: - Вот, уговорил меня Фрид. Передать Ермаковой. Тот молча повел плечиком, взял что-то со своего стола и вышел. Мой следователь заметал икру.
Срочно вызвал надзирателя, чтобы присмотреть за мной, а сам выскочил из кабинета. Я слышал, как хлопнула дверь напротив: там сидел его начальник, Вислов. Важно было самому настучать на себя, опередить Чернова. Через несколько минут Макаров вернулся, расстроенный.
Вроде, какая-то подачка. Мы лучше сделаем официально: ты напишешь заявление, я как следователь не возражаю... Получим резолюцию начальства, и ей передадут. Глаза у него были правдивые-правдивые - как у пса, который сожрал забытую на столе колбасу и теперь вместе с хозяином удивляется: куда она девалась?
Передайте сами! На тебе бумагу, пиши. Я написал заявление, прекрасно понимая, что толку не будет. Так оно и получилось - но все равно, этот эпизод я ставлю Макарке в заслугу.
Думаю, что и он по-своему симпатизировал мне. Выяснилась даже некоторая общность вкусов: он, как и я, терпеть не мог Козловского, а любил Лемешева. Кто-то, наверно, удивится: нашли, что обсуждать во время допроса! Могу объяснить.
По заведенному у них порядку допросы - в основном ночные - тянулись долго, до утра. Следователь отрабатывал часы - а чем их заполнить? Что нового мог он узнать от нас? Обо всех предосудительных разговорах, тех, которые имели место в действительности, мы рассказали на первых же допросах.
Теперь следователям предстояло написать - желательно, с нашим участием - сочинение на заданную тему: как молодые негодяи готовили покушение "терактик", говорил Макарка на Сталина. С этим особенно торопиться было нельзя: все-таки арестовано по делу четырнадцать человек, и все "признания" надо привести к общему знаменателю. Поэтому допросы выглядели так: Надзиратель "вертухай", "дубак", по фене вводил меня в кабинет Макарова, сажал на стул, отставленный метра на два от стола следователя, и удалялся. Макаров долго писал что-то, изредка поглядывая на меня: это входило в программу психологической обработки - предполагалось, что подследственный томится в ожидании неприятного разговора, начинает нервничать.
Но я почему-то не нервничал. Наконец Макарка поднимал голову и говорил: - Как, Фрид, будем давать показания или мндшкскать? Последняя часть вопроса произносилась нарочито невнятно. Я переспрашивал: - Что?
Так на их особом следовательском жаргоне описывалась - довольно метко! Иногда за этим следовала матерная брань - но матерился Макарка без вдохновения, по обязанности. Обещал, что пошлет меня "жопой клюкву давить" это, как мне объяснили в камере, значило: ушлют на север, в карельские лагеря. А иногда, для разнообразия, грозился отправить меня "моржей дрочить" то есть на Колыму.
Я не понимал и сейчас не понимаю, что в моем поведении было провокационным. Тем не менее, в карцере сидел - два раза по трое суток. Иногда Макаров уставал от бессмысленного сидения больше, чем я; однажды он даже задремал, свесив голову на грудь. Я, грешным делом, подумал: это он притворяется, проверяет, как я себя поведу.
Но Макарка вдруг схватился за трубку молчавшего телефона и крикнул испуганно: - Але! Положил трубку, виновато улыбнулся: ему приснился телефонный звонок. У него было неплохое чувство юмора. Фрид умрет, а дело его будет жить!
И принялся подшивать в папку новые бумажки. Он без промедления парировал: - Суровыми нитками, Фрид, суровыми. Надо сказать, что был этот старший лейтенант до неправдоподобия безграмотен. Даже слово "террор", которое чаще всех других фигурировало в протоколах, он писал через одно "р".
Особые нелады у него были с названием самого массового из искусств. Он писал его таким манером: "киномотография". Я поправлял: - Кинематография! До конца все-таки не сдавался...
Когда нас перевели на Большую Лубянку, у меня появился другой следователь, красивый глупый еврей майор Райцес. В первый день, пока он, тонко улыбаясь, молчал, я его принял за красивого умного грузина. На одном из допросов я упомянул про неграмотность его младшего собрата с Малой Лубянки. Майор сделал вид, что пропустил это мимо ушей.
Но вооружился толстым томом, который старался прятать от моих глаз, и часто сверялся с ним. Я решил было, что это у них какое-то руководство по ведению особо важных дел и даже приуныл. Но таинственная книга оказалась орфографическим словарем. Этот Райцес, разговаривая со своим начальником по телефону, поднимался со стула и стоял по стойке смирно - ей-богу, не вру!
Остроумием он, в отличие от Макарова, похвастаться не мог. Проделывал со мной один и тот же номер: когда я просился в уборную, Райцес нарочно тянул время, заставляя меня повторять просьбу несколько раз. Я ерзал на стуле, сучил ногами; следователя это забавляло. Между тем, каждый раз, когда в конце концов майор заводил меня в уборную, он сам, я заметил, не отказывал себе в удовольствии облегчить мочевой пузырь.
И я решил отыграться: в следующий раз, на допросе, терпеть до конца и не проситься. Так и сделал. Чувствую, майор занервничал, заерзал в кресле. Небось, хотите в уборную?
Прошло еще полчаса. Райцесу просто невтерпеж, а я молчу. Он не выдержал: - Идемте, Фрид. Он, опять же в отличие от Макарки, обращался ко мне на "вы".
Идемте, я вижу, вы уже обоссались. В уборной он стал торопить меня: - Ну?! Что вы тянете? Это я, конечно, врал - еще как хотелось!
С неудовольствием поглядев на меня, он пристроился к писсуару. Выдержав паузу, я подошел к другому, лениво произнес: - Поссать, что ли, за компанию. После того случая он отказался от своей дурацкой забавы. Предвижу, что читатель - если он добрался до этого места - возмутится: неаппетитно и не по существу.
А где об ужасах Лубянки? Но я подрядился писать только о том, что было лично со мной. А кроме того, я всю жизнь не любил и не люблю громких звуков и патетических оборотов речи. Ужасы, лагерный ад, палачи - это слова не из моего лексикона.
Было, было плохое - очень плохое! И вены я себе пытался резать, и - взрослый мужик! Но не хочется мне писать обо всем этом, гордясь страданиями. Мне куда приятней вспоминать те победы - пусть маленькие, незначительные - над собой и над обстоятельствами, которые в конце концов помогли вернуть самоуважение, начисто растоптанное в следовательских кабинетах.
Но до этого было еще далеко: процесс нравственного выздоровления начался только после окончания следствия. А пока что вернусь на Малую Лубянку, к ст. Он, разумеется, знал, что никаких террористических намерений ни у кого из нас не было. Но был сюжет, сочиненный лубянскими мудрецами, по которому каждому отводилась определенная роль.
Выразительным жестом он показывал, как накидывают петлю на шею и душат товарища Сталина. А поэтому... Здесь, наверно, самое время рассказать о сути дела - дела не в чекистском значении этого слова. В конце сорок третьего года Юлий Дунский и я вернулись с институтом из эвакуации.
Встретились со школьными друзьями и приятелями. Часто собирались то у меня на квартире родителей в Москве не было , то у Володьки Сулимова. Трепались, играли в "очко", иногда выпивали. Сулимов уже успел повоевать и вернулся домой по ранению: сильно хромал, ходил с палочкой.
Он был женат на своей однокласснице Лене Бубновой, дочери старого большевика, наркома просвещения. И Володькиного, и Леночкиного отца расстреляли в 37-м. В наших разговорах мы, естественно, касались и этой темы. Причем Володя был уверен, что их отцов расстреляли зазря, а Лена, идейная комсомолка, не соглашалась: - Володя, - говорила она.
Что-то, наверно, было! Леночкина верноподданность не спасла ее от ареста. Знакомство с этой парой и сыграло главную роль в нашем деле. Меня часто спрашивают: а кто настучал на вас?
Этого не требовалось. Разговоры в Володиной квартире подслушивались; за стенкой жило чекистское семейство, Сулимовых "уплотнили" после ареста отца. Узнали мы об этом уже на Лубянке, при довольно смешных обстоятельствах. На одном из первых допросов у Юлика стали выпытывать, что он вез в армию в своем рюкзаке.
Он перечислил: еду, белье, книжки... Представляешь, что будет?! Бубнова: "Нет, это опасно. Обернем бумагой и вложим в шерстяной носок".
Говори, что у тебя там было?! И Юлик, действительно, вспомнил: это была не бомба, не граната - стеклянный флакон с жидким мылом, которое Лена дала ему в дорогу. Не знаю, подслушивал ли кто-нибудь нашу болтовню в квартире у меня: для этого и микрофон не потребовался бы, одна из стенок была фанерной. Но их интересовали в первую очередь дети врагов народа, Бубнова и Сулимов.
Много лет спустя мы с Юлием выстроили целую теорию - думаю, очень близкую к истине. Когда окончилась гражданская война, все комиссары слезли с коней, отстегнули от ремней маузеры и всерьез занялись половой жизнью. Поэтому у всех у них первые дети родились в двадцать первом - двадцать втором году. В тридцать седьмом родителей - почти всех - посадили, а самых видных и расстреляли.
Дети были тогда школьниками, с ними не связывались. Но к концу войны они повзрослели, и кому-то на Лубянке пришла в голову счастливая мысль: пугать Сталина новой опасностью. Но, с другой стороны, яблочко от яблони далеко не упадет. Волчата выросли, отрастили зубы и теперь хотят мстить за отцов.
Собрали вокруг себя антисоветски настроенную молодежь и готовят террористические акты. Но мы, чекисты, начеку! Часть молодежных террористических групп уже обезврежена, доберемся и до остальных. Спите спокойно, товарищ Сталин!
А в соседних кабинетах - Якир, Тухачевская, Уборевич, Ломинадзе... Оставалось только в каждом из этих липовых дел досочинить некоторые детали.
Редакция не несет ответственности за информацию и мнения, высказанные в комментариях читателей и новостных материалах, составленных на основе сообщений читателей. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
Преимущества такого объединения включают улучшение инфраструктуры, расширение возможностей для бизнеса и туризма, а также повышение уровня жизни жителей Подольска. С другой стороны, некоторые эксперты высказывают опасения относительно присоединения. Они предполагают, что слияние двух городов может привести к негативным последствиям, таким как перегруженность дорожной сети, увеличение пробок и ухудшение экологической ситуации. Они также указывают на потенциальные проблемы в сфере жилищного строительства и взаимодействия между двумя городскими администрациями.
Также есть мнение, что присоединение Подольска к Москве позволит усилить контроль над территорией и повысить безопасность региона. Эксперты отмечают, что объединение будет способствовать более эффективному управлению и координации вопросов развития и обеспечения безопасности. Однако, важно отметить, что мнение экспертов не является единственным определяющим фактором. Решение о присоединении будет приниматься на основе множества факторов, включая общественное мнение, политическую волю и экономическую целесообразность.
Все вместе, мнение экспертов о присоединении Подольска к Москве разнится, и только время покажет, каким образом это решение повлияет на развитие обоих городов и жизнь их жителей. Прогнозы развития города после присоединения Присоединение Подольска к Москве открывает новые перспективы для развития города и улучшения жизни его жителей. Эксперты прогнозируют значительный рост экономики и инфраструктуры, а также улучшение качества жизни в регионе. Одним из основных ожидаемых изменений является развитие транспортной доступности.
Благодаря присоединению, Подольск получит прямые связи с московским метро и другими видами общественного транспорта. Это значительно сократит время путешествия между двумя городами и облегчит коммуникацию для жителей и бизнеса. Кроме того, ожидается активное развитие инфраструктуры. Москва является одним из крупнейших мегаполисов мира, и после присоединения Подольска, город сможет воспользоваться опытом столицы и воплотить новые проекты.
Строительство новых дорог, медицинских и образовательных учреждений, торговых центров и спортивных комплексов — все это станет доступно для Подольска, что привлечет дополнительные инвестиции и способствует развитию бизнеса и созданию новых рабочих мест. Наряду с развитием инфраструктуры и экономики, присоединение Подольска к Москве повлечет за собой изменения в социальной сфере. Уровень образования, медицинского обслуживания и культурных мероприятий значительно повысится благодаря доступу к ресурсам и опыту столицы. Кроме того, московская система социальной поддержки и защиты прав граждан станет доступной для жителей Подольска.
Мнение экспертов о присоединении Подольска к Москве положительное. Они подчеркивают, что это шаг к созданию сильного и развитого региона, способного конкурировать с другими мировыми мегаполисами. Присоединение укрепит экономическую, политическую и культурную позицию города и создаст благоприятную инвестиционную среду. В целом, присоединение Подольска к Москве открывает новые возможности для развития города.
Предполагается, что это приведет к повышению уровня жизни, расширению бизнес-возможностей и созданию благоприятной инвестиционной среды. Жители Подольска смогут воспользоваться преимуществами присоединения и стать полноправными членами столичного региона. Добавить комментарий.
А я ее разубеждал: почему это плохо? Всю войну в эвакуации я катался без билета, на подножках вагонов, на буферах, а то и на куче каменного угля — голышом, чтобы не запачкать одежду. А сегодня я ехал добровольцем в часть, и мне в военкомате дали вместе с направлением билет до Тулы — и представьте, в купейный вагон. Замечательно поеду, так я и не ездил никогда!
Но она талдычила своё: — Нет, я чувствую: плохо поедешь. Для себя я это истолковывал просто: конечно, ей грустно расставаться неизвестно на сколько с парнем, влюбленным до слепоты. Она-то меня совсем не так любила, но относилась хорошо, в этом я не сомневался — почему же не поплакать на прощанье?